До прихода Хидашели Нодар думал о том, что надо бы остаться в его смену, помочь. Но теперь он отказался от своего намерения. Во-первых, рабочие не должны видеть, что новый начальник смены нуждается в помощи, во-вторых, Леван в ней не нуждался. Это было ясно.
Когда подошло время смены и собралась оперативная летучка, Леван уже хорошо ориентировался, знал, что происходит во всех восьми печах.
Мастера и сталевары с интересом ждали его распоряжений: «Поглядим, что за новый начальник!»
Летучку вел Хундадзе. Леван вошел в комнату позже других.
— Знакомьтесь, — сказал Элизбар, — это новый начальник смены Леван Хидашели.
Леван приветливо улыбнулся рабочим.
Представительная внешность выделяла его среди остальных. Спецовка и тяжелые ботинки только подчеркивали красоту сильной фигуры.
Затем Элизбар повернулся к Левану и представил ему стоящего у стола низенького большеголового и мускулистого человека:
— Это обер-мастер нашего цеха, Георгий Меладзе.
Леван пожал руку Меладзе.
— А это мастера вашей смены, Арчил и Васо Хараидзе, — продолжал Элизбар. — Они братья и хорошие ребята…
Одного за другим представил сталеваров старый мастер. Леван здоровался со всеми за руку и старался запомнить имена.
— А с ребятами из другой смены Нодар, наверное, уже вас познакомил? Вы, говорят, еще с ночи пришли, может быть, волнуетесь?
Левану не понравилось, что Элизбар спросил его об этом при рабочих.
— Я вижу, вам своевременно доложили обо всем, Элизбар Иванович.
Начальник цеха смутился и посмотрел на Левана. Хидашели улыбался.
— А что тут удивительного? Тот, кто сказал мне об этом, намерен был похвалить вас. Что плохого, если человек волнуется, когда впервые выходит в смену?
Элизбар произнес эти слова очень спокойно, примирительно. Ему тоже не хотелось, чтобы у людей создалось впечатление, будто у него неприятности со своим сотрудником.
— Первый день в вашем цехе, Элизбар Иванович, — подчеркнул Леван, — в вашем, а не вообще в цехе. А то товарищи могут подумать: человек впервые на заводе и сразу назначен начальником смены.
Элизбар, нахмурившись, уставился в сменный журнал и упорно вертел карандаш.
— Элизбар Иванович, я же в шутку сказал, не в обиду, — добавил Леван, с улыбкой взглянув на остальных, и ни на одном лице не прочел неудовольствия.
А Нодар даже подмигнул ему понимающе. Леван понял: он не переборщил. Свое сказал и всем дал понять, что легко не даст себя обидеть.
Пожалуй, только Георгий Меладзе глядел без одобрения.
