Эти слухи окутали факультет романтическим ореолом. Достаточно было молодому человеку сказать, что он поступает на физтех, как на него глядели с уважением и навсегда приклеивали ярлык человека одаренного.
Девушки смотрели на таких парней с нескрываемым интересом, друзья рассказывали легенды об их способностях. Многие мои одноклассники поддались моде. Они подали заявления на этот факультет, не имея ни малейшего представления о его назначении, но держались высокомернее всех. На вопрос, куда поступили, они повторяли сотни раз сказанные и зазубренные слова:
— Я обречен, я поступил на физико-технический.
По-моему, им гораздо больше нравилась реакция спрашивающих, чем будущая их специальность.
Вечерами мы часто собирались компанией на проспекте Руставели, болтали… Мы уже считали себя взрослыми, независимыми людьми. Каждый расхваливал избранную им профессию, каждый оправдывал и объяснял свой первый самостоятельный шаг.
Молчали, кажется, только двое — я и Хидашели. Я все еще не мог выбрать факультет, а у Левана, я это заметил, все было решено, но он, как всегда, не торопился сообщить о своем решении.
Я долго еще раздумывал, пока подал документы на факультет металлургии. Я был в Рустави один раз на экскурсии, и после этого из головы у меня не выходил этот огромный завод.
Хорошо помню, как не мог оторвать взгляда от пятисоттонных мостовых кранов.
А в доменный цех мы попали в тот момент, когда сменяли фурмы. Тогда я не понимал, что тут делается. Фурмы сняли, и оттуда с пушечным грохотом вырывался огонь. Пламя било рабочим в лицо. Впереди стоял мастер, на плече у него лежал конец фурмы, и так он работал. Чуть дальше — рабочие. Они из шлангов обливали лицо мастера водой. Их мужество поразило меня. Уже тогда я понял — одних знаний мало, здесь необходимы смелость и сила. Эту экскурсию я долго помнил и в один прекрасный день снова поехал в Рустави один и долго бродил по заводу. Решено, заключил я, буду металлургом, и только сталеваром. Мартеновский цех мне нравился больше других.
Когда я сообщил дома о своем решении, мать так закричала, что все соседи мигом сбежались к нам.
— Ты с ума сошел, — причитала она, — ты же совсем мальчик, не выдержишь…
— Замолчи сейчас же, женщина, не дури, — разозлился отец. И на эту тему мы больше в тот день не разговаривали.
А утром, только я проснулся, отец подсел ко мне.
— Твое решение окончательное?
— Окончательное.
— Ты хорошо все обдумал и взвесил?
— Хорошо, — отрезал я.
