Вера съежилась, но вела себя так, будто на ее глазах не происходило никакой драки.
– На что ты жить-то будешь, Вера Николаевна?
– Как-нибудь проживу! Жила ж до тебя – и сейчас проживу.
– На заработную плату! – заржал Андрей.
– Ага! – кивнула Вера.
– Ты знаешь, как это называется? Сколько я на тебя денег потратил, сколько времени...
– Ругай меня, Андрюша, ругай, – соглашалась Вера.
– Ты думаешь, от тебя радость какая? – Тут Андрей заметил Платона, который мутными глазами пытался найти обидчика. – Эй, товарищ! Вы не меня случайно ищете?
Платон рассвирепел. Он пошел на проводника, как танк. Но ударить не успел. Андрей мягко отпихнул противника. Незадачливый драчун опять упал.
– Ты подолом своим будешь весь перрон мыть...
– Не буду, ой, не буду...
– А я к тебе не вернусь! – Андрей не мог простить Вере, что она дала ему отставку. – На что я только польстился?.. – Андрей остановил очередную агрессивную атаку Платона и держал его на вытянутой руке. – Ну-ка, голубок. Спокойно. Вот этот тебе нравится?
– Очень нравится, Андрюша.
– Понятно. Ты хоть кем работаешь, голубок? – спросил Андрей у избитого Платона.
– Пианистом, – прохрипел тот.
Андрей отпустил его, и Платон опять рухнул на пол.
В ресторане появился знакомый нам лейтенант, по имени Николаша, обозрел поле битвы, увидел поверженного Платона, который с трудом вставал, цепляясь за стул.
– Николаша, здорово! – Андрей дружески пожал руку милиционеру.
– Что здесь происходит? Кто это вас так разукрасил, товарищ пианист?
Платон тяжело дышал.
– Да ничего, нормалек. Все в порядке! – сказал Андрей.
– Кто его избил? – громко спросил милиционер.
– Пианист из самодеятельности. Чечетку по столам бил, – невозмутимо сказал Андрей. – В салат ногой попал – поскользнулся.
Вера молчала, а Андрей ловко выдернул из брюк ремень, умело перетянул им оба чемодана с сапогами, вытащил из-под служебного столика пустые чемоданы, в которых прежде были дыни.
Из пачки денег он вынул две купюры по двадцать пять рублей. Одну засунул Вере в карман фартука.
– Это тебе, Верунь, за бой посуды...
Вторую купюру он прилепил на лоб Платона.
– А это тебе, Мендельсон, на лечение. Может, к свадьбе оклемаешься.
Затем Андрей обратился к Вере:
– Ты, Вера Николаевна, глупая женщина.
И проводник, подхватив свои чемоданы, исчез с заступинского вокзала.
Официантки, подружки Веры, подняли стулья, постелили на стол скатерть, а затем стали собирать с пола осколки.
– Николаша, ты иди. Все в порядке! – сказала Вера.
