— Удобный момент — это кома? — уточнила притихшая Кристина. — И надолго… вытеснил? Когда мой Венечка обратно вернется?
— Кто ж знает! — развел руками профессор. — Бывают такие формы, когда обе личности контактируют друг с другом, советуются — в общем, живут, как братья. А случается, что их пути никогда не пересекаются. Один приходит на смену другому. И один не подозревает о существовании другого.
— А где же другой в это время находится?
— Спит, попросту говоря, — ухмыльнулся профессор. — Находится в заторможенном состоянии, заблокирован. Может находиться в нем сколь угодно долго. Ему не требуется в это время ни воздух, ни пища, вы понимаете?
Она понимала одно: ее Дельфина больше нет, и никогда не будет. Какие бы профессора ее ни утешали, какие бы бредни ни рассказывали. А поскольку все «перерождение» происходило на ее глазах (она не отходила от Вени ни на шаг), то и винить в произошедшем некого.
Вот, значит, как: ее Венечка где-то рядом, дремлет. Как же его пробудить? И где гарантия, что, раз пробудившись, он вновь не «уснет» в самый неподходящий момент?! Чехарда получается.
Кажется, она немного задремала. Кровать под Венечкой внезапно заскрипела, и глухой незнакомый голос влетел в ухо:
— Ты даже представить себе не можешь, какие страшные годы это были, — бледно-зеленый, как изнанка медузы, Венечка сидел перед ней, его худые коленки ходили туда-сюда. — Как все просочилось в прессу, одному Богу ведомо. Казалось, нас ждет впереди хаос.
— Венечка, ты о чем? — отшатнулась она от него, едва не упав со стула. — Какие годы? Какая пресса?
Он внезапно зажмурился, как бы считая в уме, потом взмахнул руками:
— Когда эрмикцию открыли. Голографическое перемещение во времени. Всем захотелось вдруг жизнь заново прожить, представляешь?! Все ее жили не так, как хотели бы. Массовое паломничество началось. А того не учли, зулусы, что в прошлом должна быть маленькая такая, — Вениамин показал костлявыми пальцами размер, — махонькая-махонькая, но все же… клиническая смертушка. Посадочная площадка! Иначе как…
— Что ты несешь? — закричала, затопала ногами Кристина. Ей показалось, что если она сейчас не остановит своего любимого, то через минуту начнет ему поддакивать, кивать головой: дескать, понимаю, верю, не сомневаюсь… Уж лучше в петлю, чем в такое… соглашательство.
Псевдо-Вениамин вдруг замолчал, громко икнул, скользнул по ней взглядом, чему-то усмехнулся. Потом вскочил с кровати, протиснулся мимо заплаканной Кристины и, крадучись, выскользнул из палаты. Она не пыталась его остановить. Зачем?
