На сцену вышел человек в канотье и полосатом костюме, и только он открыл рот, чтобы произнести первые слова пьесы, как я почувствовал чью-то руку на своих волосах. Я чуть не подскочил на своем сиденье, но тут же понял, что это, вероятно, Саманта, которая пришла посидеть со мной до начала ее первой сцены. По потом пальцы до боли вцепились в мои волосы, и в тот же момент я увидел Саманту на сцене внизу. Я уже открыл было рот, чтобы закричать, но тут почувствовал, что к шее приставили острое лезвие — либо нож, либо бритву, и услышал низкий мужской голос:
— Тихо, или я отрежу вам голову.
Я был настолько ошеломлен, что замер в полной покорности.
— Вы меня знаете? — спросил голос. Мои губы задрожали, в горле у меня стало сухо, но я все же сумел произнести: — Уоткин?
— Чепуха, — сказал нападавший.
— Мистер Вулф?
— Вы бы радовались, окажись я мистером Вулфом.
— Шарбук? — прошептал я.
— Какие у вас намерения?
Мысли мои метались, пот побежал по лицу.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
Он еще сильнее ухватил меня за волосы и оттянул мою голову назад, но не настолько, чтобы я мог увидеть его лицо.
— Зачем вы встречаетесь с моей женой?
— Она заказала мне свой портрет.
Я услышал скрежещущий звук, вырвавшийся из его рта, — всего в каком-нибудь дюйме от моего уха. Поначалу я подумал, что он закашлялся, но потом понял, что этот жуткий звук — смех.
— Вам конец, — сказал он.
— Да.
— Я буду наблюдать за вами.
Я ничего не ответил.
— Пока что я не могу вас убить, но игра может скоро измениться, — сказал он и отпустил меня.
Я быстро развернулся, рассчитывая поймать его взглядом, но увидел только колыхание бархатного занавеса, сомкнувшегося за ним, и услышал тихие шаги вниз по лестнице. Руки у меня ужасно дрожали, когда я трогал шею в том месте, где ее касалось лезвие.
— Мистер Пьямбо, — раздался чей-то голос со сцены.
Я обернулся и посмотрел вниз. Актеры застыли в разных позах.
— Прошу вас, мистер Пьямбо, нам нужна тишина, — улыбнулся мне режиссер.
— Прошу прощения, — заикаясь, сказал я, приглаживая волосы пятерней.
Пьеса возобновилась, стала завязываться интрига, но всю остальную часть вечера я то и дело пугливо озирался через плечо.
