— Прямо здесь можешь остановиться!
Льды Северного полюса показались бы горячим молоком рядом с голосом Джованны Кроу.
— Я не возьму от тебя ни единого доллара, ни одной лиры. А вот все то, что я уже заплатила, должно пойти на ремонт дома.
— Сожалею, но это невозможно. Я не могу этого сделать.
— Не можешь или не хочешь?
Стальные глаза опасно сузились,
— Ох, Джои, ты всегда была такой импульсивной…
— Это не ответ! Не хочешь ремонтировать — я сама этим займусь.
— Хорошо.
Она ушам своим не поверила. Чтобы он так быстро согласился? Такого не может быть, потому что не может быть никогда!
— Завтра же все деньги будут переведены на твой личный счет. Однако дом принадлежит мне. И ты примешь мое предложение.
Джованна прищурилась.
— Ого! Мне кажется, или это шантаж?
Все-таки с аристократами так нельзя. Надо нежнее. Кулак графа Аверсано с грохотом опустился на столешницу.
— Выбирай выражения! Извини. Предпочитаю называть это деловым, даже дружеским соглашением.
— Оригинально. Если учесть, что меня не устраивает ни один пункт этого соглашения, то о дружбе речь не идет!
— Ты же еще не слышала, о чем речь.
— И слышать не хочу.
— Это нелогично. Проще говоря, глупо.
— И пусть, пусть, пусть…
— Джованна!
Он неожиданно оказался прямо перед ней, осторожно приподнял ее подбородок и заглянул в сердитые синие глаза.
— Даже выслушать меня не хочешь, солнышко?
Одному Богу ведомо, как она удержалась на ногах и почему не кинулась ему на шею, Франко Аверсано не дождется этого от Джованны Кроу, хотя ей самой, видимо, придется попить транквилизаторы…
— Прекрати разговаривать со мной, как папочка, Франко Аверсано! Я взрослая женщина, у меня есть свой бизнес, и я…
— А я думал, ты уже никогда не назовешь меня по имени.
Загадка: может ли голос мужчины быть похож на шоколад? Может! На черный, горький, упоительный швейцарский шоколад, вроде того, которым Джованна объелась года три назад в Берне.
— Не смей меня путать! Я пришла по делу, а ты все время пристаешь с воспоминаниями…
— Я не пристаю. Пока.
— Франко!
— Джованна?
Пауза, потом торжествующая улыбка на немыслимых губах, легкий кивок — и вот граф Аверсано сидит в кресле, спокойный и невозмутимый, а Джованна Кроу, красная, растрепанная и дрожащая от возбуждения и злости, стоит как дура перед ним, словно служанка перед сюзереном. Черт бы побрал феодализм!
— Я не изменю своего мнения, Франко.
— Как тебе будет угодно, Я просто предлагаю успокоиться и поговорить обо всем подробно. И кратко, по возможности. У меня еще много дел.
