— Сдурел?! Не хватало еще в дороге от вас заразиться! Пошли вон, пока стрелу не получили!
По опыту знаю, это еще щедрое предложение. Нанятых охранников больше своя шкура заботит и безопасность, чем благополучие каких-то странных попрошаек, которые еще и разбойничками оказаться могут.
— Незаразно это. С рождения хвороба такая. Я заплачу. — Чуть ли не пустил слезу он, впрочем, избегая глядеть на них. Глаза то у него тоже не больно человеческие. Не выгляди мы настолько тупо, были бы шибко подозрительными.
— Заплатишь? Сколько? — заинтересовался охранник, смотря на нас как на умалишенных. Ну, меня то за что? Ну, чего ему пешком то не шлось…
— Золотой заплачу, большего у нас с сестренкой не осталось, и то эту монету чудом сохранили. Не бросьте нас на произвол!! Не сгубите, люди добрые!! Как нам до города добираться, коль лошадок нет… А тут сутки почитай или больше. Вон моя сестра все ноги в кровь стоптала… — затряс меня он. До крови было далеко, но идти я уже изрядно устала, поэтому с жалостливым видом на них таращилась.
Охранник задумчиво почесал щетину. — Золотой, говоришь? У господина Яррена спросить надо.
— Не связывайся, гони ты их в шею. — Пробормотал второй, лук впрочем, опуская. Никто из кустов за нами не вывалился, и мы уже далеко от того места отошли. Разбойники такой дурью не маются, если уж кидаются, так сразу как внимание отвлекли.
— Я тут пока старший и заткнись, Стас.
— Не по уму, не по уму. — Буркнул себе под нос тот, но перечить все же не решился.
То ли я выглядела и вправду жалко, то ли в пути было мало развлечений и мужика с одеялом на башке явно не хватало, но, посмотрев на нас, хозяин обозов господин Яррен милостиво дал разрешение убогим ехать вместе с ними.
Замученные лошади тащились еле-еле, телеги были тяжелые, на продажу торговцы много чего везли, и я коняжкам сочувствовала. Я то знаю, каково им щас приходится. Нам уголок среди мешков в самой продуваемой телеге выделили, да мне еще из жалости одежку запасную кто-то на время дал. Куртку залатанную, безразмерную, зато теплая, чуть ли не до колен провисает. Еще сапоги бы. Ну, это уж дело случая. На нас то и дело косились, чего-то пытались выспрашивать, но я жалась к "братцу" и не отвечала, зато он молол языком без передыху. И про то, как нас грабили в кровавых подробностях расписал и про семейную хворобу и про то, что до сих пор своей любимой младшей сестренке женишка ищет. Но почему-то никак не найдет, вот может когда от приступов вылечит, еще разок попытается. В общем, развлек всех по полной. Его просили лицо показать, но он грустно молвил, что не для слабых духом то зрелище, ибо в бородавках и язвах он, да так подробно расписал, что я и сама позеленела. Желающих после этого любоваться на него не нашлось. А если б и нашлось, то он бы, наверное, еще что-нибудь придумал.
