— Теперь ты иди, а я с этим поболтаю, — сказал командир.
Николай обвязал себя верёвкой и ушёл в болото. Через десять секунд пленный повторил свой зов и показался второй солдат. Ферзь не стал кидать в него палкой. Он, как молния накинулся на свою жертву и столкнул его в болото. Ловко выхватив у него автомат, нож и запасные рожки, Ферзь бросил немца и выбрался на тропу. Когда он оглянулся, вместо немца он увидел только пузыри, поднимающиеся со дна трясины.
Вся операция заняла минут тридцать. Командир с Николаем влезли в пещеру и бросили к столу четыре автомата, ножи и ещё какие-то вещи.
— Иди, пролетарий, поработай бурлаком, — командир указал на верёвку.
Лейтенант и рядовой стали тянуть и вскоре из тоннеля появился пленный с перепуганными глазами. Видимо, немец быстро понял, куда его завела клюква. Он стал вырываться из верёвок и очень быстро что-то говорить. Из всех его слов можно было понять только одно, которое он повторял чаще других — партизан. Освободившись от пут, немец подползал то к одному, то к другому члену отряда и пытался объяснить им что-то, но, поняв, что его не понимают, замолкал на полуслове, менял собеседника и начинал всё с начала. Наконец он оказался перед командиром. По глазам капитана пленный догадался, что тот понимает его. Его речь ускорилась и превратилась в сплошной поток без точек и запятых.
— Во, шпарит! — удивился лейтенант.
— С такой скоростью его и немцы не поймут, — поддержал рядовой.
— Да чего тут понимать? Сливает своих по полной программе. Тут и понимать нечего, — усмехнулся Ферзь.
— Почему ты так думаешь?
— Жить хочет, — пояснил лейтенант.
— Думаешь, он не знает почём ему сегодня клюква обойдётся? — добавил Ферзь.
Василий, вероятно, догадывался о дальнейшей судьбе пленного, но его мозг никак не мог смириться с мыслью, которая вертелась в голове и не давала покоя. Одно дело нажать на курок, сидя в окопе. Там солдаты кажутся маленькими фигурками, совсем непохожих на живых людей. Даже в атаке, когда противник совсем рядом и можно рассмотреть его лицо, всё равно его не воспринимаешь, как человека. Всё совершается в каком-то безумном водовороте страстей, нет ни секунды, ни доли секунды, чтобы подумать. А тут? Вот он — обыкновенный человек, немолодой, с брюшком и лысиной, умоляет о пощаде… А вдруг командир ему прикажет убить его? От этой мысли тошнота подступала к горлу и руки начинали трястись.
Собеседники Василия, видно всё поняли без слов. Лейтенант, посмотрев на рядового, отвёл взгляд и коротко сказал:
