— Я это говорил? — не поверил своим ушам полковник.
— Ну, ни я же?
— Здесь какая-то ошибка. Этого не может быть. Да вы сами-то верите, что я такое мог сказать?
— А кто меня спрашивает, чему я верю, а чему нет? Я не в политуправлении служу. Моё дело приказы командования исполнять. Вот мне дали приказ, а я его обязан исполнить.
— Какой приказ?
— О твоём увольнении из армии.
— О чём? — переспросил Андрей Петрович.
— О твоём увольнении из армии, — повторил генерал.
— Где же я им дорогу перешёл? Ума не приложу. Неужели из-за двух фраз, которые им померещились, можно перечеркнуть все дела, которые я сделал.
— Это ты, боевой командир всё по делам судишь, а они политработники и для них главнее всего слова. Неужели ты не понимаешь, что дело совсем в другом.
Андрей Петрович непонимающе посмотрел на генерала.
— Им твоё дворянское происхождение покоя не даёт.
— Значит, ничего изменить нельзя?
Генерал отрицательно покачал головой.
— В таком случае исполняйте приказ.
— Естественно исполню. Куда же я денусь? Только приказ можно исполнить по-разному.
— То есть?
— Мне приказано вручить приказ и уволить вас завтра утром, а я сделаю это сейчас.
— Зачем?
— Поверь моему опыту, я знаю, что происходит после таких приказов. Ты даже до полка своего дойти не успеешь, как очутишься в НКВД.
— Я не могу понять — за что?
— Ты просто не знаешь этих людей. Они готовы уничтожить любого, кто стоит на их пути.
— Но я не стоял на их пути.
— Стоял, стоишь и всегда будешь стоять, потому, что ты действительно их благородие, а они… — генерал чуть было не сказал, кто они, но вовремя остановился. — Ну, ты понял кто они.
— Но у вас будут крупные неприятности из-за меня.
— Разве мои неприятности могут сравниться с твоими? Да и что они могут сделать мне — потомственному пролетарию за то, что я слишком ретиво исполнил приказ?
Генерал протянул полковнику документы.
— Теперь ты гражданский человек. Уезжай побыстрей отсюда Андрей Петрович.
— Прощайте, товарищ генерал.
— Да хранит тебя Бог, ваше благородие!
Полковник в полной прострации пришёл уже не в свой, а неизвестно в чей полк. Не обращая внимания на адъютанта и офицеров, которые лезли к нему с какими-то вопросами, бывший командир прошёл в свою комнату и стал собирать нехитрые пожитки.
В одночасье всё, что в последние годы стало своим, что собственно и составляло его душу, перестало существовать. Вечная суета и проблемы людей, их судьбы и даже жизни, которые час назад зависели от него, перестали его волновать. Он слышал их голоса, но не понимал, о чём они говорят, а скорее всего не хотел понимать. Отныне эти голоса стали чужими для него. Андрей Петрович ощутил себя в каком-то замкнутом пространстве — мёртвом море. В нём не было ни людей, ни справедливости, ни доброты. Это было мёртвое море, в котором ему разрешалось только утонуть. Полковник расстегнул кобуру и достал пистолет.
