— Как это может быть? — прошептал он.
— Ты меня позвал, — ответила она моими губами. — Твоя сила и твоя кровь воззвали ко мне.
Он проглотил слюну, шевельнув при этом губами, и кровь у него потекла быстрее. Укус заживал на глазах, но все еще кровоточил.
— Я не хотел…
— Ты принудил ее любить себя, Огюстин, как пытался заставить меня. Но никто, никто не может заставить Белль Морт.
— Прости меня. Я не знал, что может сделать моя сила.
Он прошептал это, все еще держа меня за руки, но куда как нежнее. Настолько слабо, что я могла бы легко освободиться, но слишком поздно, чтобы это могло что-то значить. У нас тут были проблемы побольше ardeur’а.
— Но я могу насладиться этим здесь и сейчас, и это не я влюблюсь в тебя, а она. Это причинит страдание ей и Жан-Клоду. И даже тебе. — Она засмеялась на своей кровати за сотни и сотни миль отсюда. — Реквием, когда вызывает телесное вожделение в своей жертве, вызывает его и в себе. Точно так же, когда ты заставляешь женщину полюбить себя, ты влюбляешься в нее в ответ. Такова природа нашей линии, что силы наши обоюдоостры.
И снова я ощутила в ней сожаление. И поняла в этот момент, что, когда Огги использует свою силу полностью, эффект получается не временный.
— Да, Анита, — сказала она у меня в голове, сидя на своей кровати при свете факелов. — Эффект полностью постоянный, могу тебя заверить.
— Значит, ты любишь…
Она снова хлестнула той же резкой силой. Это меня остановило, и сказала она:
— Все любят Белль Морт. Все меня обожают. Это моя природа — быть любимой.
Но я слишком часто была слишком близко к ее разуму, чтобы не понять куда лучше, что она говорит на самом деле.
— Вожделеют. Все вожделеют к Белль Морт.
— Любят, вожделеют — разница в словах, а смысл один.
Но мы были слишком сильно связаны: она знала, что я по этому поводу думаю — что любовь и вожделение совсем не одно и то же, и эта мысль была так отчетлива, что она ментально споткнулась — я ощутила ее сомнение, на полмгновения она усомнилась. И это не я посеяла в ее уме зернышко сомнения. Оно уже там было, с тех пор как много веков назад Жан-Клод и Ашер покинули ее добровольно.
— Они вернулись ко мне, Анита, не забывай. Они жить не могли без Белль Морт!
Она стояла на коленях на своей кровати, и лицо было прекрасно в гневе. Но я знала лучше многих, что там за этим гневом. За ним был страх.
— Хватит! — крикнула она, и у меня в голове отдался этот крик, а Огги он ударил как кулак.
Огюстин покачнулся, стараясь не упасть, удержать меня, но сила ее уже захлестнула нас, ее версия
