Я не смогла скрыть удивления.
— Это не упрек моим родителям. Они меня любят — любят всех нас. Но отцу больше тысячи лет, а мать еще старше. Браки по сговору не кажутся им странными, и оба они были бы рады, если бы кто-то из нас обрел те же силы, что и мать. Это укрепило бы нашу власть на всем Восточном побережье. Я все это понимаю, иначе бы меня здесь не было.
— Но? — спросила я.
Он улыбнулся, и это была улыбка его отца.
— Но я тебя не знаю. Мысль о принуждении к сексу с кем бы то ни было, это… это неправильно.
Я посмотрела на близнецов:
— А вы — Томас и Кристос?
Они кивнули.
— Что вы об этом думаете?
Они переглянулись, один покраснел, другой нет. Тот, кто не покраснел, сказал:
— Я Томас. Том, когда мама не слышит, потому что ей не нравится. — Он улыбнулся ей, глядя отцовскими карими глазами. — До нашего приезда я видел твои портреты. Я знал, что ты хорошенькая и… — Теперь уже он покраснел, прикусил губу и заговорил снова: — Я был бы рад иметь предлог для секса с тобой. И это правда.
— Сколько тебе лет? — спросила я.
Он покосился на родителей:
— Не смотри на них, отвечай мне.
Ответил Самсон:
— Им по семнадцать.
— Семнадцать, — сказала я. — Боже ты мой, это же против закона!
— В Миссури это законно, — возразила Теа. — Мы проверили перед тем, как сюда их везти.
Я посмотрела на нее. Не знаю, что отразилось на моем лице, но по ощущениям — ничего приятного.
— Я с подростками не сплю. Черт побери, и не спала никогда, даже когда сама была подростком.
— Тогда пусть моя жена проверит твою силу, Анита, — предложил Сэмюэл. — Вполне вероятно, что твоя сила — не то, чего мы ищем. Суккубы близки к сиренам, но это не одно и то же. Если твоя сила не узнает силу Теа, то мы отпустим Самсона домой без ущерба для его нравственности. И разочаруем Томаса.
Это мне кое о чем напомнило:
— Кристос, ты ничего не сказал, что ты об этом думаешь.
Тот, который покраснел, поднял на меня глаза. Этого хватило — смущение, даже страх, но глубоко под этим — мучительный интерес. Этот взгляд начисто выдавал девственника. Очень мне не хотелось лишать кого-то девственности. Совершенно я не собиралась этого делать, а от того, что родители его поощряли, только хуже было.
— Крис, — сказал он тихо, но отчетливо. — Меня зовут Крис.
Голос был как у мужчины, но взгляд совершенно детский.
Я хотела сказать вслух: «Первый раз должен быть с кем-то, кого ты любишь. Девственность надо отдать той, кто тебе дорога». Но не хотелось смущать его сильнее, чем он уже смутился, и потому я сказала:
