Ощущение тяжести сдавило мне горло, выступило на глазах. Я заревела и не могла остановиться. Натэниел обнял меня, прижал к себе, и почти тут же сзади придвинулся Мика. Так они и держали меня вдвоем, пока я выплакивала страх, смятение и гнев на себя — «злость» слишком слабое было бы слово.
Когда я немного отрыдалась и смогла дышать, не всхлипывая, Натэниел сказал:
— Я пойду принесу тест. Мика сходит в душ, пока меня не будет. Я как раз успею вовремя, чтобы тоже помыться, и мы опоздаем совсем чуть-чуть.
Я отодвинулась посмотреть ему в лицо:
— Но если там «да»? То есть как мы тогда поедем веселиться, если «да»?
Мика наклонился над моим плечом, прислонился щекой к щеке:
— Ты не хочешь знать, потому что тогда будет легче притвориться на вечеринке.
Я кивнула, и получилось, что потерлась об него щекой.
— Я принесу тест, — сказал Натэниел, — и мы его проделаем сегодня вечером, когда вернемся. Но возьмем с собой один или два.
От партнера, который считается подчиненным, странно было слышать такую интонацию. Не то что бескомпромиссную, а просто сообщающую, что будем делать.
— А что, если кто-нибудь его в наших вещах найдет? — спросила я.
— Анита, тебе придется когда-нибудь сказать Жан-Клоду и Ашеру, — сказал Натэниел.
— Только если результат будет положительный.
Он посмотрел на меня с сомнением, но кивнул:
— Хорошо, только если положительный.
Положительный. Черт, совершенно неправильное слово. Если я беременна, то факт этот резко отрицательный. Жирный и мерзкий отрицательный факт.
Через полтора часа мы припарковались на служебной стоянке за «Цирком проклятых». Натэниел помог мне наложить тени на веки. Он умел смешать десяток различных цветов и сделать так, будто никакой краски на мне нет, а глаза становятся неотразимыми. Практика у него была — он собственные глаза разрисовывал для сцены. Мое платье — это на самом деле был юбочный костюм. Черный плотный материал, такой, что пистолет в кобуре на пояснице не просвечивал через темную ткань. Как и нож в наспинных ножнах — рукоять скрывалась под волосами. Крест я оставила в «бардачке», поскольку шансы, что никто сегодня не попытается «случайно» воздействовать на меня вампирской силой, оценивались где-то между исчезающими и нулевыми. Да, они наши «друзья», но все равно каждый из них — мастер города, а я — Истребительница. Кто-нибудь не сможет подавить искушение меня испытать, ну хоть чуть-чуть. Как когда руку жмут слишком сильно. Но такое «рукопожатие» может оставить на теле ожог, а второй крестообразный шрам мне не нужен.
