Майор замолчал. Все, что он мог сделать, было уже сделано. Операция провалилась, пусть и не по его вине. Возглавлял ее именно он, и отвечать за результат придется в любом случае. Мокрая от пота рубашка противно липла к телу, ставший вдруг чрезмерно тугим узел галстука мешал дышать. Хозяин кабинета молчал, задумчиво катая по гладкой поверхности стола незаточенный простой карандаш. Наконец он поднял глаза.
— Разработку объекта прекратить. По линии своего департамента организуйте отправку рабочей группы в Милан. Задача — ожидать появления там объекта. И охранять его до особых указаний. «Приму» от дел отстранить, восстановить в Управлении собственной безопасности. Группу в Милане должны возглавить вы. Лично. И еще. Установите контроль за Стрекаловым. Полный контроль, вам ясно?
— Так точно, — внезапно севшим голосом ответил Дмитриев. Задание было сложным. Но — оно означало жизнь. А это было удачей, фантастической, невероятной удачей. Информированность хозяина кабинета потрясала. Но легенды ходили именно о его жестокости.
— Разрешите идти? — борясь с неудержимым желанием облизать пересохшие губы спросил майор.
— Да. И еще… Майор, вы произнесли слово «думаю». Хорошо, что вам это доступно. Подумайте на досуге — чего стоит работник, проваливший подряд ДВА задания. — Серые стволы не мигая смотрели на вытянувшегося у дверей офицера.
— Так точно, — плохо соображая, что говорит, ответил Дмитриев, и дождавшись утвердительного кивка хозяина, буквально вывалился из кабинета.
Когда он покидал приемную, сидевшие там охранники молча переглянулись. У них был богатый, годами наработанный опыт. Еще задолго до получения приказа они безошибочно узнавали свою будущую жертву.
* * *
Москва встречала меня теплым, по-летнему ярким и солнечным утром. Толпы едва проснувшихся пассажиров суетливо сновали по вагонам, шумливыми струйками выливались на перрон, чисто выметенный по случаю нарождающегося дня. Деловые до безобразия носильщики лениво подбирали себе клиентов, воробьи, радостно чирикая, плескались в редких и изрядно обмелевших лужах. Жизнь вокруг била чистым, еще не замутненным дневными проблемами ключом.
У меня не было багажа в привычном русскому человеку понимании этого слова, легкий портплед вряд ли требовал к себе какого-то особого внимания. Проснувшись рано утром, я успел привести в порядок свою физиономию, удалив заодно с нее большую часть грима, и переоделся в приличествующий случаю костюм. Не от «Iceberg», конечно, но вполне подходящий для такого дня. Столицу моей, уж и не знаю какой по счету Родины, я посещал достаточно редко, чтобы относиться к этому событию свысока. Хотя, по большому счету, Москву я не любил. Слишком уж этот город стремился жить. Слишком быстро все было в нем, слишком много суеты, амбиций, неудовлетворенных потенций и вполне закономерных импотенции. От рождения до смерти один шаг, но в Москве, как мне казалось, этот шаг был либо слишком поспешным, либо чересчур значительным и самодовольным.
