— От этого, она, наверное, в конце концов и умерла? — предположила Мэг, желая показать, что она способна на зрелые рассуждения и душевное участие.
Лоури кивнул.
— В каком-то смысле да. Она вернулась домой как-то ночью пьяная в стельку и по ошибке выпила бутылку чистящей жидкости для туалета.
Теперь настала очередь Мэг заподозрить, что дед над ней издевается. Но Лоури был абсолютно серьезен.
— И я только-только начинал жить в свое удовольствие, как тут появились вы двое и этот ваш волкодав.
Мэг снова вспомнила про туннель.
— Ну, мы получили сполна за наши преступления. Уж поверь.
— Тот парень... он что... ну, ты понимаешь... попал туда, вниз?
— Ага, — кивнула Мэг.
— А тебя как наказали?
— А разве сидеть здесь и слушать тебя — это не наказание?
— Ха-ха-ха. Ты — нахальная девчонка. Но я рад, что ты и после смерти сохранила чувство юмора.
Мэг вздохнула:
— Да я, можно сказать, живая. Только как-то иначе. Знаешь, жизнь-то у меня была так себе.
Лоури мрачно кивнул. Уж ему ли не знать!
— Можно, я задам один вопрос? — спросила Мэг.
Лоури снова кивнул — на этот раз участливо.
— Задавай.
— Что с тобой творится?
Старик побледнел.
— Что такое?
— Ну, вчера, когда мы с тобой... слились... я почувствовала... что у тебя внутри... Ну, не знаю — что- то не так.
Лоури фыркнул.
— Что-то не так? Не могла бы ты по-человечески сказать, что именно?
— Там что-то такое... темное, плохое. Я же не врач!
— Да что ты? Неужели?
— Ладно, забудем об этом, — зевнула Мэг. — Извини, что спросила.
Лори потер шрам на ноге.
— Это сердце, — сказал он. — Садится моторчик-то.
— И это значит, что ты...
Старик сурово кивнул:
— Ага, пару месяцев протяну еще. Ну, может, от силы полгодика.
Мэг покосилась на Лоури:
— Не волнуйся, у тебя аура голубая. Отправишься прямиком за Жемчужные врата.
— Да я не о загробной жизни волнуюсь. Я об этой.
— Не поздновато ли?
— Тебе этого не понять. Молодежь! Может, раз в жизни помолчишь и послушаешь старших?!
Мэг проглотила оскорбление. Ведь даже от злонамеренных мыслей в ее ауре немедленно появлялись десятки красных прожилок.
— Ладно. Я слушаю.
Лоури извлек блокнот из кармана халата.
— Всю мою жизнь я страдал. Страдал почти без просвета. Ни одного светлого пятна. С того момента, как я женился на этой пьянице Норе и до того, когда ваша зубастая тварь отхватила мне полноги.
— Так уж и ни одного светлого пятна?
Лоури покачал головой:
— Ни одного. Я неизменно промахивался все шестьдесят восемь лет. Какое бы решение я ни принял, оно всегда оказывалось ошибочным.
