— Да что вы говорите? — Иоанна, поравнявшись со мной, искоса посмотрела на меня взглядом (не могу подыскать иных слов для его описания) любопытным и даже кокетливым. Но вместо того, чтобы воспламенить во мне страсть, он произвел обратное действие; я весь похолодел, как будто меня окатили водой, и затряс головой, словно эта вода попала мне в уши.
— Простите, — пробормотал я. — Простите меня, я сам не свой.
— Да, — с удивлением согласилась Иоанна. — Я вижу. Вам нехорошо?
— Нет, но… но какое-то наваждение…
— Вы шли пешком из Кассера?
— Да.
— И вы часто ходите по горам так далеко?
— Нет, — сказал я, — но я же не отец Августин, сударыня! Я еще не совсем дряхлый!
— Ну, разумеется!
Она произнесла это таким тоном, что я рассмеялся:
— Как вы умеете польстить моей чувствительной гордыне! Вы отточили свое мастерство на отце Августине или это природный дар любой матери?
На этот раз настала очередь смеяться Иоанне, но она засмеялась тихо, не открывая рта.
— Отец Бернар, — сказала она, — у нас у всех собственная гордыня.
— Верно замечено.
— Я, например, горжусь тем, что умею найти добрых людей, которые мне помогают.
— Как Алкея?
— Как Алкея. И как вы, отец.
— Вот как? Но я боюсь, что вы печально заблуждаетесь.
— Может быть, — согласилась Иоанна. — Может быть, вы не такой уж и добрый.
И тут мы оба рассмеялись, словно делясь друг с дружкой общими мыслями и желаниями, коими я не делился ни с одним человеческим существом. Позвольте мне объясниться, ибо я знаю, что вы скажете: «Вот вам монах и женщина. Какие мысли и желания могут их объединять, кроме желаний плотских?» И вы были бы правы, в некотором роде, ибо мы оба были подвержены позывам плоти, будучи грешны перед Господом. Но я верю, что из-за грехов наших — преступной гордыни, своенравия, упрямства и даже дерзости, — из-за многих грехов, присущих нам обоим, мы видели друг друга насквозь. Мы знали друг друга, потому что знали каждый себя.
Достаточно сказать, что мы имели схожие темпераменты. Удивительное совпадение, когда подумаешь, что она была дочерью невежественного торговца. Но Господь — это источник гораздо больших чудес.
— На дороге лежали желтые цветы, — заметил я, когда стало ясно, что мы обошли место смерти отца Августина каким-то окольным путем. — Это вы их принесли или Вавилония?
— Я их принесла, — ответила Иоанна. — Я сомневаюсь, что мне когда-либо доведется посетить его могилу, поэтому я оставила их там, где он умер.
— Его похоронят в Лазе. Вы всегда можете прийти в Лазе.
