— Дай-то Бог.
Снова чувство усталости опустилось на нас, словно туман. Было ясно, что надо заканчивать разговор, подниматься и переходить к делу. Но мы продолжали сидеть, а комната тем временем медленно наполнялась запахом конского пота. Я, помнится, разглядывал свои руки, в пятнах чернил и сургуча.
— Ну что ж, — наконец произнес, почти простонал Роже, будто это усилие стоило ему большого труда, — я полагаю, мне следует пойти и поговорить с конюшим. Выяснить, что вы хотели. И получить описание пропавших лошадей.
— Епископ весьма огорчен этой пропажей. — Жестоко было с моей стороны говорить так, но сенешаль услышал только слова, а не тон, которым я произнес их.
— Пять лошадей пропали? — спросил он. — Я бы и сам огорчился. Замена обойдется ему в целое состояние. Вы собираетесь заняться телами, отец мой?
— Разумеется, — заверил я его, поднимаясь вместе с ним.
Из-за закрытой двери доносилось шарканье, бормотанье, скрипы, которые означали, что бочонки с останками отца Августина и наших солдат перемещают в конюшни. Порой мне казалось, что слышится также и глухой плеск соленой воды о дерево. Я понял, что мне придется исследовать страшное содержимое этих бочонков в одиночку, чего я желал меньше всего.
— Ваша милость, — сказал я, придерживая Роже на пороге, — если вы не возражаете, мне бы хотелось как-нибудь в скором времени посетить Кассера.
Обращаясь к нему с этой просьбой, я стремился проявлять предельную деликатность, боясь, как бы не обидеть его недоверием к его методам:
— Понимаете, я лучше знаком с признаками, указывающими на присутствие ереси, и мог бы обнаружить улики, которых вы не заметили. Хотя и не по своей вине.
— Вы? — На лице сенешаля отразились изумление и тревога. Я полагаю, что это чудо — умение человека говорить без слов, ибо как золотые чаши, полные фимиама, суть молитвы святых, так и игра теней суть язык лица. — Вы хотите ехать? Это было бы большой глупостью!
— Но если бы меня сопровождали ваши люди…
— Отца Августина сопровождали. Посмотрите, что с ним сталось.
— Я мог бы удвоить охрану.
— Вы могли бы послать за ними. Это было бы менее опасно.
— Верно. — Эта мысль уже посещала меня. — Но тогда они испугаются. А я хочу, чтобы они видели во мне друга. Я хочу, чтобы они доверяли мне. Кроме того, тюрьма переполнена.
— Отец мой, на вашем месте я бы подумал дважды, — предостерег Роже. Захлопнув дверь, которая была уже открыта, он положил ладонь мне на руку, и на белой ткани осталось серое пятно. — Что будет с нами, если вас убьют?
