Что же до способа изгнания демонов, то вот он:
Болящий держит свечу, сидя либо стоя на коленях, а священник начинает: «Помощь наша — в имени Господа», и присутствующие повторяют за ним хором. Потом священник окропляет болящего святой водой, возлагает на шею ему епитрахиль и читает псалом семидесятый: «На Тебя, Господи, уповаю», и потом молитву об исцелении болящих и говорит, взывая ко всем святым: «Молитесь за него и просите: исцели его, Господи».
Потом следует само заклинание:
«Я заклинаю тебя, смертный, но получивший жизнь вечную во святом крещении, именем Бога живого, Бога истинного, Бога, искупившего грехи твои кровью Его, исцелись, и да изойдет из тебя все зло и обман, что от лукавого, и всякая нечисть, противная Ему, кто грядет судить живых и мертвых и кто очистит землю огнем. Аминь…»
Я не стану тут приводить целого описания, потому что это не касается моего рассказа. В конце письма были приличествующие пожелания (да пребудет с Вами мир Господа нашего Иисуса Христа и т. д.) и просьба прислать копии некоторых протоколов, опять же, не относящихся к делу. Со дня написания письма не прошло и трех недель.
Я сказал, что был удивлен, прочитав это письмо, но в действительности я был более чем удивлен: я был изумлен — так, что едва не свалился со стула. Кто была эта «молодая женщина замечательной красоты и духовных достоинств»? Я таких уж точно не встречал. Наверное, — подумал я, — это одна из женщин в Кассера — дочь вдовы, например. Но с какой стати ее несчастья должны были беспокоить отца Августина? Бесы — как те, что являются по вызову, так и те, что владеют людскими душами, — не есть предмет забот Святой палаты. Папа Александр IV призывал инквизиторов особо остерегаться разбирать случаи ворожбы (и тому подобного), если только это не явная ересь.
Что касается рецепта, содержавшегося в письме, то я не видел в нем проку для моего начальника, поскольку он не был священником и ему следовало обратиться к помощи какого-нибудь кюре, прежде чем писать епископу Памье. Это была только одна из загадок. Но, зная, что отец Августин не мог написать епископу сам по причине слабого зрения, я пошел к Сикару и спросил его о письме.
— Да, — сказал он и, подняв голову, захлопал своими большими прозрачными глазами. Он просматривал тома «Суммы» Ангельского доктора, проверяя, не завелся ли там червь. — Я помню, что писал это письмо. Он отправил его в Памье вместе с еще какими-то свитками. Но насчет них вам нужно спросить брата Люция.
