Отец Августин говорил, что еретики — это «сброд», а их обиталища — это «притоны чумы». Он был не из тех, кто, выражаясь в духе блаженного Августина, сердцем яко ангел.
— Я знаю, что генеральный инквизитор подробно написал о моей жизни и образовании, — продолжал отец Августин голосом на удивление твердым и звучным. — Нет ли у вас ко мне вопросов относительно моего инквизиторского опыта и… моего места в ордене?
Письмо генерального инквизитора было и в самом деле подробным, с точными датами и перечислением всех должностей, когда-либо занимаемых отцом Августином, а он преподавал, служил настоятелем в нескольких монастырях, исполнял папские комиссии повсюду — от Кагора до Болоньи. Но ведь послужной список — это еще не весь человек.
Я мог бы расспросить его о здоровье, или о его родителях, или о его любимых авторах; я мог бы поинтересоваться его мнением о труде инквизитора или бедности Христовой. Вместо того я задал ему вопрос, который, без сомнения, интересует и вас и на который ему, должно быть, доводилось отвечать не единожды.
— Отец мой, — сказал я, — а вы не состоите в родстве с его святейшеством Папой Иоанном?
Он устало улыбнулся:
— Его святейшество не узнал бы меня, — уклончиво ответствовал он и более никогда не возвращался к этому предмету.
Я так и не выяснил, правда это или нет. По моему мнению, будучи Дюэзом из Кагора, он действительно состоял в родстве с его святейшеством, но по какой-то причине две ветви рода размежевались, отчего Папа Иоанн, хорошо известный своей щедростью к родне, и не облагодетельствовал его. Иначе быть бы ему сейчас кардиналом или, на худой конец — епископом.
Уйдя от ответа на мой вопрос, отец Августин в свою очередь начал расспрашивать меня. Я зовусь Пейр из Пруя; значит ли это, что я вырос близ первого детища святого Доминика?[9] Не сия ли близость побудила меня вступить в орден? Тон его преисполнен был уважения, и я сожалел, что принужден разочаровать его, сообщив, что род Пейров пришел в упадок задолго до прибытия в Пруй святого Доминика. Уже в те времена крепость была разорена, и сеньорат Пейр отошел семье зажиточных крестьян. Я узнал об этом, изучив старинные монастырские хроники, и они совершенно неожиданно разъяснили одно обстоятельство, которое весьма тревожило меня, ибо я не знал наверняка, что именно вызвало упадок моей семьи. В наших краях падение есть часто следствие еретических убеждений. Я с облегчением прочитал, что владения моих предков не были конфискованы ни Святой палатой, ни воинами Симона Монфорского, но всего лишь были утрачены по слабости или глупости. Я сообщил отцу Августину, что вырос в Каркассоне и что мой отец был там нотарием
