— Я знаю, что это может показаться невероятным…
— Так оно и есть!
— Но почему, отец мой? Почему он это делает?
— Спросите его.
— Я спрашивал. — Я вкратце изложил объяснения отца Августина. — Но мы же не приходские священники, мы монахи. Я не понимаю.
— Разве вам необходимо понимать? Разве я сторож брату моему?[40]
Я бы сказал, что да, ибо настоятель монастыря сторожит всех своих братьев во Христе. Но я знал, что подобная шутка только смутит моего старого друга, ибо, будучи человеком мудрым и рассудительным, он не любил зубоскальства. Поэтому я промолчал.
— Брат Августин искренне верит в то, что исполняет богоугодное дело, — продолжал приор своим безмятежным тоном, и я понял, что, как бдительный пастырь стада нашего, он уже обсуждал этот вопрос с моим патроном. — Всякому инквизитору, — добавил он, — вверена забота о спасении душ.
— В ущерб работе Святой палаты?
— Сын мой, простите меня, но вы не вправе осуждать поступки ваших старших. — Благожелательная улыбка приора позволила мне принять этот упрек без обиды. — Здесь вам уготовано лишь служить и нести свой крест со смирением.
Снова я промолчал, ибо знал, что он прав.
— Довольствуйтесь тем, что я наблюдаю за нашим братом, — заключил приор, — и я не допущу, чтобы он действовал себе во вред. Возвращайтесь к своим обязанностям и отрешитесь от злых мыслей. Что они могут, кроме как отравить ваши дни?
И я старался хранить свою душу покойной, точно напоенный водой сад, пока отец Августин, также со спокойной совестью, продолжал посещать Кассера раз в неделю или две, упрямо преследуя одному ему известную цель. Поездки серьезно подрывали его здоровье, и я несколько раз предупреждал его, что они его убьют.
И я оказался прав, потому что смерть свою он встретил во время такой поездки.
Отец Августин умер в праздник Рождества Пресвятой Богородицы. Его отъезд из обители в тот день возбудил много пересудов, и меня, конечно, поразила его ветреность, если не сказать пренебрежение. Его отсутствие на вечерней службе было в порядке вещей, ибо все привыкли, что он ночует у отца Поля в Кассера и наутро возвращается в Лазе.
Лишь в полдень следующего дня, когда он и сопровождавшие его все еще не появлялись, я забеспокоился.
Здесь я должен попытаться дать demonstratio[41] событий, свидетелем каковых я сам не был. Трудная это задача — пересказывать слова других, с тем чтобы правдиво воссоздать определенные эпизоды, подробности которых я представляю себе весьма туманно. И все же сделать это необходимо, ибо только так вы поймете глубину бедствий, что обрушились на меня.
