У него не было ни помощника, ни заместителя, хотя эдикты Королевского совета постановляли назначить коронерами в каждом графстве по три рыцаря. Обязанности были столь обременительными — а также неоплачиваемыми, — что в северном Девоншире нашли только одного желающего, да и тот свалился с лошади спустя несколько недель, после чего умер от перелома позвоночника. Так как замены найти не смогли, де Вулфу пришлось одному присматривать за огромным графством, одним из крупнейших в Англии. Иногда было просто физически невозможно преодолевать столь огромные расстояния и исполнять все свои многочисленные обязанности. Но до того как он сломал ногу, Джону удавалось разоблачать почти каждого подозреваемого в убийстве либо другом серьезном преступлении и доводить большинство виновных до виселицы, невзирая на их обращения в церковь за убежищем.
Доехав до переулка св. Мартина, де Вулф медленно спешился, оставив Одина под опеку кузнеца. Когда Джон переходил улицу, направляясь к своему дому, в левой ноге толкнулась боль, напоминая, что он еще не совсем в норме. Толкнув потемневшую от времени дубовую дверь, коронер прошел в переднюю, где повесил серый плащ и стянул сапоги. Старый гончий пес Брут просеменил по крытой галерее на задний двор, в котором в одной из построек располагались кухня и спальня Мэри. Следом за псом, который ткнулся мордой в де Вулфа, таким образом приветствуя хозяина, прибежала служанка и, вытерши руки о фартук, объявила, что обед готов.
— И она вернулась, — добавила Мэри, кивнув головой на внутреннюю дверь.
Двадцатилетняя красавица Мэри тайно поддерживала Джона в противостоянии с мрачной Матильдой и ее брюзгливой служанкой-француженкой Люсиль. В прошлом Мэри неоднократно делила с Джоном свой тюфяк, но в последнее время отказывала: Люсиль начала что-то подозревать, Мэри же ценила свою работу больше, чем удовольствие, доставляемое сладострастным коронером.
— Иди помирись, — предложила служанка. — Она, вероятно, догадалась, где ты был этим утром.
Когда Мэри исчезла в конце галереи, де Вулф вздохнул и поднял щеколду на внутренней двери, ведущей в зал. Дом в переулке св. Мартина представлял собой высокую, узкую конструкцию из дерева с крышей из дранки. Он почти полностью состоял из одной высокой комнаты, но сзади в верхней части зала была пристроена антресоль, в которую можно было попасть по наружной лестнице с заднего двора. Антресоль служила и спальней и убежищем Матильды, где та коротала часы, когда не молилась или не склонялась с безразличным видом над каким-нибудь шитьем.
