— Квох! Квах-то время сегодня идёт медленно, — процедил Кок.
Как все птицы, петух должен был есть часто и хоть что-нибудь поклевать время от времени. Сейчас Коку невыносимо хотелось есть. Перед его помутившимся от голода взором мелькали блюдечки, полные самой разнообразной крупы. Здесь были и пшено, и гречка, и овсянка, и даже открытая банка консервированной кукурузы. С этой консервированной кукурузой у Кока была связана целая история. Кок частенько упоминал, что однажды, на кухне весьма приличного ресторана, он попробовал даже «настоящую консервированную кукурузу». Правда, при невыясненных обстоятельствах, поскольку в детали Кок вдаваться не любил и лишь раз признался, что успел-таки тогда склевать полбанки на скорую руку. Что было потом, и долго ли гонялись за Коком, так и осталось тайной.
— Ух-хо-хо, — Хомо приподнялся с дивана и ухмыльнулся. По-видимому, почёсывание собственной макушки дало какие-то ценные результаты.
— А что, если нам поискать что-нибудь поесть? — глубокомысленно продолжил он. Дальнейшего развития эта мысль, — как и всякая хорошая мысль, — к сожалению, не получила.
— Надо придумать, — ках, — проквохтала Цыпа.
— «Ках, ках»…, — передразнил её Кок и важно продолжил:
— «Ноу-хау» — «знать как» и «хай-тех» — «высокие технологии» — это самое главное в современной жизни.
— А ещё, — «ноу-где» и «ноу-когда», — сунулся в разговор решивший поумничать Крыс.
Спорить с этим было трудно. Затосковавший Хомо стал негромко и уныло напевать одну из своих песенок.
Мы — «хобо» — бродяги,
Упрямы, как турки,
Мы курим сигары,
Но чаще — окурки.
Хомо прикурил изжёванный ошмёток сигары и с удовольствием пустил дым в потолок. Этой песенке он научился у одного уборщика в цирке. Может, он научился бы от него и ещё кой-чему полезному, но, слава богу, уборщика вовремя уволили, когда он, будучи сильно навеселе, едва не попал под слона.
— Курить— это вводить свою семью в лишние расходы, — недовольно прокудахтала Цыпа.
— А который сейчас час? — не обращая на неё внимания, снова спросил Хомо.
Кок неторопливо подцепил часы, скосил глаз и, солидно про-ко-ко-кашлявшись, сообщил:
— Конец одиннадцатого.
На этот раз он держал часы боком. Казалось, что его ответ никого не озадачил, только Крыс задумчиво присел на край оторванной половицы, пошевелил усиками и промолвил:
— Наверное, это уже очень много времени.
Ворон хотел было сделать какое-то замечание о быстротечности всего на земле, но хмуро промолчал.
