— Вот это дверь, так дверь, — приговаривал он. — Вот, что значит с умом взяться не за своё дело.
Найденные в подвале остатки припасов им явно не помешали, и, когда все хоть как-то поели, Крыс сказал:
— Неплохо бы ещё послушать чью-нибудь историю. Ворон, может, ты нам теперь что-нибудь расскажешь про себя.
— Вообще-то, была моя очередь, — сказал Кок.
— Наша, — поправила Цыпа.
— Но уж, конечно, мы уступим старейшине, — важно промолвил Кок.
Ворон нерешительно согласился:
— Хорошо, но я не смогу вам кратко рассказать всю свою историю. Если я начну рассказывать вам всё, что повидал на своём веку, — нам не хватит и года. Многое случилось за сто с лишним века.
— А ты расскажи нам что-нибудь интересное, — сказал Крыс с неподдельным энтузиазмом.
— Или даже что-нибудь поучительное, — добавила Цыпа.
При слове «поучительное» Крыс поморщился.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением промолвил Ворон, — правда, мне приходит на ум одна баллада, которая и ко мне имеет прямое отношение. Называется она «Вечная дуэль» или «Черный ворон» и посвящена извечной борьбе добра со злом. Давно было это дело, я тогда во Франции жил, а ведь так ничего и не изменилось с тех пор. Ну, да ладно уж, слушайте.
На заре, когда мысли ясны и свежи,
И туман поднимается с поля,
Дуэлянты сошлись, чтобы счёты свести,
С кем победа? — На то божья воля…
На одной стороне мушкетёры стоят,
На другой— кардинальские стражи,
Исподлобья в упор друг на друга глядят,
В чём-то схожи они и не схожи.
На одной стороне: честность, верность, порыв,
На другой — вероломство и косность,
На одной стороне к бескорыстью призыв,
На другой— эгоизм и подлость.
В секундантах у них трусость, ненависть, страх,
Вместо слуг— ложь, покорность и корысть,
В стороне, как всегда, чуть поодаль в кустах,
Рассудительность и осторожность.
Чёрный ворон засел как судья на ветвях,
Вдруг закаркал — «К чему промедленье?»
Но не нужен сигнал, — уже тысячи лет
Поединок идёт и сраженье.
Кто сильнее? Ответ нелегко подыскать,
В наших душах борьба ежечасно:
На одной стороне— правда — матушка-мать,
На другую ложь тянет нас властно.
И сверкают клинки, и мелькает кинжал,
Храбрость— в лоб, подлость— сзади и сбоку,
Хоть столетья идут, не проходит запал
Битвы насмерть, вовек и без проку.
Прослушав балладу, слушатели с умным видом помолчали, каждый по-своему размышляя о безуспешной борьбе добра со злом. Сержанту почему-то вспомнились наглые соседские коты, воровавшие мясо из его миски, и его прежняя, всем недовольная и злющая хозяйка, а Муре— все собаки, независимо от степени их дворянского происхождения и прочих достоинств. У Крыса в памяти настырно маячил фокстерьер. Затем Сержант спросил:
