Джозеф учил детей блюзовым песням, которые очень отличались от песен в стиле кантри, которым их уже научила Кэтрин. Они репетировали не менее трех часов каждый день. «Когда я узнал, что мои дети хотят стать артистами, я серьезно стал заниматься с ними, — рассказывал Джексон журналу «Тайм». — В то время как другие дети болтались на улице, мои ребята работали в доме — старались научиться тому, как быть кем-то в этой жизни».
«Дом на Джексон-стрит просто разрывался от музыки», — вспоминает Майкл.
Музыка объединила Джексонов как семью, но еще дальше удалила их от остального мира. «Итак, люди думали, что мы немножко странные, — вспоминал Джекки, — но теперь они были в этом абсолютно уверены. «Эти Джексоны уж больно много о себе возомнили», — говорили они. — Понимаете, все болтались на улице и на каждом углу пели под гитары, а нам это не разрешали. Мы должны были учиться играть дома. И все ребята думали, что мы считали ниже своего достоинства — петь на углах».
В 1962 г. пятилетний Марлон тоже присоединился к группе. Он играл на бонго и пел в основном фальшиво. Марлон не умел ни петь, ни танцевать, но по настоянию Кэтрин ему все равно разрешили присоединиться к группе. Однажды, когда дети занимались музыкой, а Джозеф был на работе, мать заметила, как Майкл, которому в то время было 4 года, начал подражать Джермену, поющему песню Джеймса Брауна. Малыш пел таким чистым и сильным голосом. Она была абсолютно поражена. Как только муж вошел в дом, она бросилась к нему со словами: «Я думаю, у нас появился новый солист».
Маленький Майкл был удивительным ребенком. «С самого раннего возраста он очень отличался от всех остальных детей, — говорила Кэтрин. — Я не верю в реинкарнацию, но вы же знаете, как неуклюже двигаются малыши? Так вот у Майкла никогда этого не было. Когда он танцевал, казалось, будто танцует взрослый человек».
Майкл всегда был очень развитым ребенком. Когда ему было полтора года, вспоминает его мать, он держал свою бутылочку и танцевал под ритм стиральной машины. По словам его бабушки Кристел Джонсон, внук начал петь, когда ему было около трех лет. У него был настолько красивый голос, говорила она, что даже тогда было наслаждением слушать его. Но иногда он был очень непослушным.
Тито вспоминает, что Майкл был «таким проворным, что когда мать или отец замахивались на него, успевал увернуться».
Майкл не терпел, когда его воспитывали. Однажды, когда ему было три года, Джозеф отшлепал его за что-то. Он снял с ноги ботинок и швырнул им в отца. Тот уклонился, но озверел, схватил за ногу, и «устроил ему такую встряску, которую тот, видимо, запомнил на всю жизнь. Но он это заслужил».
