— Де-эротизации? — ехидно уточнил Паша.
— Да, — не поняла тетка. — Мышей повсюду ловим. А сейчас изучаем замышёванность центра Москвы. Вчера, вот, напротив работала, у милиционеров ловушки ставила. А сегодня ваш черед пришел.
— Ну и как улов у милиционеров? — спросил Паша. — Небось, одни легавые попались?
— Да нет, одни мыши, — отвечала тяжело поднимаясь по лестнице тетка. — Даже крыс не было.
— У нас, наверное, побольше будет, — многозначительно пообещал Паша.
— Посмотрим, посмотрим, — ответила тетка, проходя с ним в отдел териологии.
— Чего смотреть, — ответил Паша. — Сами увидите — грызунов-вредителей у нас море. Так и шастают. У нас такое здесь водится, даже наука не может объяснить, что у нас здесь водится. Сплошные мутанты. И все от нафталина. А один наш лаборант даже водку нафталином закусывает. Тоже мутант. Раздевайтесь. Вешалка вон там.
А сам скрылся в своей комнате.
Паша бросил в угол сумку, снял суконную куртку (изнутри она оказалась подбитая лисьим мехом), кирзовые десантные сапоги, размотал портянки и повесил их на батарею, а потом стал переодеваться в свою утреннюю одежду. И когда готовая к работе тетка-мышатница заглянула в его комнату, она увидела босого, спортивного вида молодого человека, в белом, самодельном, сшитом из вафельных полотенец кимоно, подпоясанного зеленым поясом.
Молодой человек делал каратистские упражнения — ка́та и при фиксировании каждого удара громко, с присвистом, словно дельфин, выдыхал через нос.
— Уже готовы? — сказал Паша, прервав утреннюю разминку. — Вы можете начать с нашего отдела, а можете с подвала.
— Я, пожалуй, с подвала начну, — сказала тетка, опасливо оглядывая похожее на исподнее кимоно.
— А чем вы давилки заряжаете? — спросил босой, но по-прежнему вежливый Паша, провожая ее до дверей отдела. — Наверное, по общепринятой методике — хлебом с постным маслом?
— Да нет, мы по старинке — салом и сыром, — ответила тетка. — Пока продуктами снабжают, слава Богу.
— И то хорошо, а нам, вот, масло и сыр не выдают. Одно молоко за вредность. А проверять давилки, небось, завтра будете? — как бы между прочим поинтересовался лаборант.
— Завтра с утра, то есть ровно через сутки. Есть такая единица измерения замышёванности — «ловушко-сутки». Знаете?
— Ну а как же! Я ведь то же к млекопитающим отношение имею. Доброй охоты! — и закрыл дверь.
Дератизатор, спускаясь по лестнице, услышала из отдела териологии громкий крик «Кья!» и глухой удар.
Она испуганно оглянулась и заторопилась вниз, в подвал. Деревянные мышеловки в ее сумке гремели, как ансамбль лошкарей.
