– А я вот их не уважаю, – говорит Петька.
– Это почему же?
– Время отнимают: вдевай – вытаскивай…
– Кончайте вы с запонками! – зло кричит Игорь. – Нашли время! Как бабы!
Он уже залез туда, куда показывал Маевский, и тянет что-то двумя пальцами.
– Горячая, зараза! Так и есть. Ты плавно регулировал, и магнит тянет плавно, а у иглы тугой свободный ход, и она идет рывком… Давайте еще попробуем, я ее покачал, вроде теперь ничего…
Они выходят из бокса, и все повторяется. Только теперь Михалыч может не кричать Петьке. Петька внимателен, весь подобрался, как кот у мышиной норы. Двигатель снова захлебывается.
У Игоря бешено злой вид. Едва отключили коммуникации, он влетел в бокс и, шепча ругательства, опять что-то тянет, обжигая руки, скалясь и гримасничая.
– Опять она? – спрашивает Маевский за его спиной. Он сохраняет завидное хладнокровие.
– А то кто ж? – огрызается Редькин, – Придется разобрать отсекатель…
Игорь что-то яростно дергает к себе – от себя, к себе – от себя…
– Еще раз попробуем, последний раз, – говорит он. И снова все на местах.
– Пуск.
И снова Редькин жестом римлянина тормозит двигатель. Палец нетерпеливо тычет: вниз, вниз, вниз! Михалыч, уже не глядя на палец, вращает осторожно, словно штурвальчик хрустальный и он боится его отколоть. И опять Звук срывается в клокочущий посвист.
– Сволочь! – кричит Игорь и рывком кидается к двери бокса.
– Куда?
Но крик Михалыча обрывает короткий, глухой, будто далекий взрыв.
Руки Петьки на кнопках. Красивое лицо Маевского в шлеме. Он обернулся от приборной стенки и так застыл, судорожно сжав рукоятку с кнопкой. Из приоткрытой Игорем тяжелой двери в бокс стелется по полу голубоватый дымок. Михалыч бросается в бокс и очень быстро вновь появляется в двери, держа под мышки обвисшее, неживое тело Редькина. Его мокрая, липкая от крови голова свесилась вниз и чуть в сторону.
– Помоги, – хрипло говорит Михалыч Маевскому. А Маевский все еще не знает, куда девать ручку с кнопкой, беспомощно оглядывается по сторонам, непонятно спокойный и медлительный. Наконец он вешает шнур на фотоаппарат, подходит, очень осторожно берет и поднимает ноги Игоря.
– Ничего, ничего, – шепотом говорит Михалыч, – об дверь его чуток…
