Что я буду делать с Инной, другой вопрос.
Наливаю из-под крана в единственную свою кружку холодной воды и делаю шаг в сторону коридора.
Что-то обрывается внутри, резко, разом. Лопается оконное стекло и вылетает из рук кружка. Меня бросает на холодильник, ударяюсь лицом о его гладкий бок и обнаруживаю себя уже на корточках, голого, полуоглохшего.
«Штаны, штаны… где штаны?..» — первое, что приходит в голову.
Из спальни слышен Инкин визг — частый, прерывистый.
Еще чьи-то крики, вой сигналок, какой-то звон.
На полусогнутых влетаю в комнату.
Инна сидит на полу, обхватив колени.
Рама выбита, штора болтается на паре колец.
Алоэ на полу, повсюду земля из разбитого горшка.
— Что это? Что случилось, ты знаешь? — кричит Инна, подгребая к себе одеяло.
Вся постель усеяна битым стеклом.
«Пиздец, подъезд взорвался! Как там, на…»
Я не могу вспомнить улицу, где на днях разнесло два подъезда.
Хватаю джинсы и никак не могу попасть ногой в штанину.
Под пяткой хрустит осколок. Обжигает порезом ногу.
— Что случилось, я не пойму?! Что случилось?!
Инна орет, косясь на выбитое окно.
— Зажги свет!
— Нельзя! Взорвалось что-то! Может, газ… Быстро одевайся! — кричу в ответ и роюсь в ящике стола.
Хер там, какой газ, от грохота чуть не оглох…
Так, вот диплом, военник… Приглашение от китайцев… Конверт с заначкой… Сую все в задний карман джинсов. Оборачиваюсь.
Инна сидит на полу, как была, в одной футболке, прикрывшись одеялом.
Хватаю ворох ее одежды и бросаю в нее.
— Оделась, быстро! Быстро оделась, я сказал!
Нахожу свитер, натягиваю. Ищу обувь.
Во дворе страшно кричат.
За дверью тоже слышны крики и хлопки дверей
Кто-то пару раз ударяет в мою дверь.
— Я щас! Одевайся быстрее, хули ты сидишь?
Открываю и вижу соседа снизу, татарина-усача. Из всего подъезда я знаю только его — заливал дважды.
— Шестой дом взорвали, — сообщает он, как мне кажется, очень буднично.
«Кто? Какой шестой?» — хочу спросить.
Сосед бежит вниз по лестнице.
Заглядываю в комнату — Инна пытается надеть колготки. Поднимает зареванное лицо:
— Ты можешь не уходить никуда? Не надо, мне страшно… Ты ведь никуда не уйдешь, да?
— Инн, надо быстро из подъезда выметаться, ты поняла? Вдруг наш тоже рванет. Потом — там люди, понимаешь — люди!
Тащу ее, полуголую, к выходу. Она цепляется за дверную ручку.
— А я, по-твоему, не люди, да? Я — не человек? Ты куда меня привез, вообще?! Я из-за тебя чуть не погибла сейчас, ты понимаешь?!
Знаю, что в такие минуты женщин надо бить по лицу. Видел в кино и читал в книжках. Они после этого успокаиваются. Однако не бью, но помогаю надеть жакет — с юбкой она справляется сама. Сую в руки сумку, накидываю на плечо плащ и тащу за руку — вниз по лестнице.
