Справа от меня тянулись учебные корпуса, длинные, четырехэтажные. Многие окна были распахнуты, внутри аудиторий виднелись лопасти вентиляторов.
Жарко.
Принялись писать друг другу всякие глупости о погоде.
«Завтра по прогнозу дождь, не забудь взять зонтик!» — «Спасибо, заботливая мама!» — «Ха-ха-ха, ты смешной!..»
Внезапный толчок памяти, болезненный и ненужный.
Инна тоже когда-то говорила мне такие же слова. Я не помню уже, когда. Помню лишь смех, блеск губ, веселый прищур глаз: «Ты смешной! С тобой хорошо». Затемнение. Чья-то рука встряхнула стекляшки калейдоскопа. Что изменилось? Ничего не добавилось, не убыло. Те же герои, тот же антураж. Просто сложилась другая картинка. Сжатые в ухмылке губы, суженные глаза. Говорит нарочито четко, как учительница: «Ты — жалок. Ты жалок и смешон».
«Я смешной человек… — ответил ей тогда непослушным языком. — Я знаю сам, что я смешной человек. Да разве людей казнят за то, что они смешны? Смейся надо мной, смейся в глаза!..»
Огонек тревоги и опасения во взгляде. Рябь неуверенности. Она сбита с толку, не понимает.
Вошел в роль: «Но разломать грудь у смешного человека, вырвать сердце, бросить под ноги и растоптать его! Как мне жить!»
К ней быстро вернулось отчуждение. Усмехнулась: «Специально заучивал? По книге? Или по фильму?»
Помолчала. И хлестко, как тряпкой по лицу: «Ты не только хреновый муж и никакой писатель. Ты еще и артист бездарный».
Может, тогда я и решился ее убить. Пистолета не было — не царский режим. Был нож из рессоры.
Впрочем, даже никчемный Карандышев оказался тверже, целостней, правдивей. Моя Инна досталась другому…
…Провел рукой по щеке.
Так не пойдет.
— Прошлого больше нет. Забудь о нем, — сказал вслух.
Это всего лишь вирус. Живучий вирус, пытающийся состряпать в моей голове конфликт программ.
Этому не бывать. У меня новая жизнь.
Набрал текст. Нерешительно коснулся клавиши «отправить». Убрал палец, перечитал написанное: «Встретимся сегодня? Поужинаем?»
Обычные невинные вопросы… Пятница, почему бы и нет.
На выдохе, как стрелок на спуск, нажал «отправить». Замирая, наблюдал за мигающей стрелкой на дисплее. Сотни тысяч сообщений невидимыми сигналами сновали вокруг, но лишь пара из них была важной.
Я спрятал телефон в карман, повертел в пальцах зажигалку, прикурил, встал и прошелся по беседке. Едва не выронил сигарету, когда телефон заорал свою песню. Не вытащил — выхватил его из кармана:
— Да!
Ее голос:
— Привет! Ты не занят?
Сердце зашлось в частом стуке. Да я бы убил любого, попытайся кто сейчас помешать…
