— Сейчас, — произнес он тоном, в котором сквозили растерянность и смущение, — мне осталось приступить к главной части обыска.
— Какой? — спросила эльфийка, которая не понимала или не желала понимать намерений "ищейки".
— Мои полномочия дозволяют произвести личный досмотр.
— Какой ужас! Неужели вы осмелитесь прикоснуться ко мне? — произнесла она, встав и выпрямившись во весь рост и устремив на "ищеек" взгляд, в котором вспыхнула угроза.
"Ищейки" заухмылялись, откровенно разглядывая разгневанную эльфийку.
— Я всего лишь командир отряда и подчиняюсь главе городской управы.
— Вы сознаете, что провоцируете международный скандал?
— Прошу вас проявить уступчивость в этом вопросе.
— Ваше поведение неслыханно грубо.
— Прошу извинить, но у меня приказ.
— Я не потерплю этого! Нет-нет, лучше смерть! — вскричала эльфийка, в которой вскипела благородная кровь перворожденных.
Капитан низко поклонился, затем, с явным намерением не отступать ни на шаг в исполнении порученной ему задачи, приблизился к эльфийке, из глаз которой сразу же брызнули слезы ярости. Она отступила на шаг и смертельно побледнела. Чтобы не упасть, она левой рукой оперлась на стол, а правой схватилась за сердце.
— Не смейте! — воскликнула она срывающимся от волнения голосом. — Я согласна на обыск. Только пусть его проведет женщина.
— Отлично, миледи, — проговорил командир отряда и обратился к единственной женщине в отряде: — Обыщи ее.
— Слушаюсь.
Они вышли из комнаты, оставив внутри эльфийку и женщину-"ищейку". Минут через десять дверь открыли. В комнате злая покрасневшая эльфийка поправляла одежду. На глазах у нее блестели слезы. Она чувствовала себя униженной.
— Я произвела личный досмотр. У нее ничего нет, — доложила "ищейка".
— Ну что, убедились. А теперь избавьте меня от вашего мерзкого присутствия.
— Извините, миледи. Честь имею, — низко поклонился капитан и повернулся, чтобы уйти.
— Вы заплатите за это оскорбление, — крикнула ему в спину эльфийка.
Не успела за ними закрыться дверь, как она почти без чувств упала в кресло.
Немного придя в себя, она вышла из комнаты и спустилась вниз. Найдя бургомистра в кухне за стаканом вина, она срывающимся голосом сказала ему:
— Такого унижения я не испытывала ни разу. Это оскорбление я не намерена терпеть. Я немедленно покидаю ваш дом. По прибытию в Серебряный Лес я расскажу Правителю обо всем происшедшем.
— Миледи, но причем тут я? Я не виноват, — проблеял бургомистр.
— Все люди одинаковы. Нет, ноги больше моей тут не будет, — она фурией пронеслась по дому, собирая служанок.
