У Маргарет пересохло во рту, руки задрожали, по ним побежали мурашки. Ей хотелось… «Но мысли разлетелись, когда он коснулся кончиком языка ее соска. Ей показалось, что тело пылает, подожженное нарастающим желанием, глубина которого приводила ее в ужас. Не следовало позволять ему делать это. Надо остановить его. Остановить сейчас, пока она еще может хоть как-то управлять своими эмоциями.
Вырвавшись наконец из рук Филиппа, она испуганно смотрела на него. На скулах его горел яркий румянец, а в глазах была странная пустота. Словно он смотрел куда-то в глубь себя, а не на окружающий мир.
Нет! — выдохнула она, когда он снова потянулся к ней. — Не нужно!
Она видела, как в глаза его медленно возвращается сознательное выражение, и надеялась, что он услышит ее слова. Если же нет… Она содрогнулась. Если он решил овладеть ею, здесь некому его остановить. Даже если она закричит, никто в доме не осмелится вмешаться в то, что происходит между мужчиной и женщиной, которая считается его женой.
— Почему же нет? — Слова его прозвучали, как бы слившись в одно, но все же Маргарет почувствовала облегчение.
Он не стал бы отвечать, если бы намеревался взять ее силой. Он просто сделал бы это. Придерживая рубашку, она пробормотала:
— Потому что я этого не хочу.
— Не лгите! Я чувствовал, как ваше тело дрожит от желания. Он оторвал ее пальцы от рубашки, распахнул ее и накрыл грудь Маргарет своей рукой. Ладонь его казалась жаркой и шероховатой по сравнению с ее мягкой кожей. Ощущение было почти невыносимым.
— Я чувствую, что сердце у вас трепещет как пойманная птичка. — Он опустил руку и с недоумением посмотрел на нее. — Вы не хотите не самого акта. Так в чем же дело? Или я забыл упомянуть, что охотно заплачу за возможность насладиться вашим телом? Презрение, исказившее его черты, уязвило ее. Он повернулся и направился к двери, ведущей в коридор.
— Будьте внизу через пятнадцать минут.
Маргарет увидела, как за ним захлопнулась дверь, и рухнула на кровать. Она задыхалась, голова у нее кружилась, словно она долго бежала под жгучим летним солнцем. Она заглатывала воздух в тщетной попытке прийти в себя. Но ничто не помогало. «Почему? — стучало у нее в голове. Вопрос этот причинял ей почти физическую боль, разбивая ее чувство собственного достоинства. — Почему я реагирую на него таким образом? Что такое есть в Филиппе Морсби, что ее тело вдруг стад чужим для нее, чужим, обладающим своей собственной линией поведения, отрицающим здравый смысл и даже самосохранение? Может быть, Филипп наделен каким-то странным свойством, которое она никогда еще не встречала в мужчинах? Или это она обладает каким-то дотоле неведомым а качеством, которое делает ее такой податливой?
