– С тобой все в порядке? – вопрошает выросшая надо мной голова Марата с встревоженными глазами.
– Значит, я не умерла, – тихо произнесла я.
– Слава богу, нет. Руки и ноги шевелятся?
– Кажется, да.
– Голову не ушибла?
– Не знаю, – произношу я, поднимаюсь и сажусь на траву.
Марат садится рядом и принимается вынимать из моих волос зелено-желтые листья.
– Больше не пугай меня, ладно? – трясет он мои плечи.
– Ладно, – улыбаясь, произношу я, выдергиваю из его пальцев бурый кленовый лист и хватаю его стебелек ртом.
Я мусолю лист в своих губах и безотрывно смотрю в лицо Марата. Какой же он милый, когда снимает с себя эту чудовищную маску циника. Пожалуй, стоило свалиться с лошади, чтобы увидеть его настоящим. Он испугался. Значит, я ему небезразлична. Хотя, с другой стороны, он бы, наверное, волновался за любую девушку, упавшую с лошади. И все равно мне приятно. Я люблю, когда он серьезный и напуганный. Может быть, чаще его пугать? Я достаю листик изо рта и провожу его кружевными полусухими краями по лицу Марата. Он перехватывает мою руку и опрокидывает меня в листья. Его рот согревает мои замерзшие губы. Как хорошо, что я все-таки не умерла. Иначе я бы не почувствовала, что его губы теплые. Как это, должно быть, ужасно, когда тебя целуют, а тебе все так же холодно. Я открываю глаза – впервые за все наши поцелуи. Его ресницы дрожат надо мной. У его ресниц очень довольное выражение. Я загребаю руками листья, поднимаю их к небу и отпускаю. Маленький листопад обрушивается на двоих лежащих на земле людей. Кентавр и амазонка целуются под падающими листьями.
Ресницы Марата поднимаются вверх. Под ними скрываются его сияющие глаза.
– Что это? – спрашивает он, неохотно отрываясь от моих губ.
– Это листопад для кентавра и амазонки.
– Для кого?
– Не важно. Вставай, жеребец, ты только что говорил о том, что секс для тебя не так уж и важен, а уже готов овладеть мною прямо в парке.
– Прости, Кэт, – улыбаются его губы надо мной, – я же говорил, что ты сводишь меня с ума.
– Сумасшедший кентавр?
– Это я, что ли, кентавр? – спрашивает он, поднимаясь и протягивая мне руку.
– Или жеребец. Я еще не определилась.
