– А разве нет? – спросил он, взяв наконец себя в руки.
– Нисколько, – нагло заявила я и расплылась в улыбке всего в нескольких сантиметрах от его рта.
Секунду он молчал, глядя на меня в упор и переваривая сказанные мной слова. И вдруг комната перевернулась, и я оказалась на спине, придавленная его тяжестью. Все снова стало с головы на ноги. Мужчина сверху, женщина снизу. Он крепко держал мои руки своими, словно распяв на этой широкой чужой кровати, и внимательно изучал мое лицо.
– Значит, ты меня не хочешь? – продышал он над моими губами.
– Я? Хочу тебя? С чего бы? – смело заявила я, и сердце в моей груди заколотилось, словно кроличье.
– Уверена? – пытал он, сверля меня взглядом.
– Абсолютно, – отчеканила, словно плюнула, ему в лицо я.
– Ну что ж, придется тебе ответить за свои слова, – заявил он и в две секунды выдернул ремень из своих лежавших неподалеку брюк.
Сердце забилось у меня в горле. Дыхание перешло в хрип. Будет меня бить?! Страх, возбуждение, любопытство – все смешалось. Я не протестовала. Молча ждала, как будет вести себя дальше этот мужчина, беспомощная, придавленная его сильным телом и парализованная его волей.
Марат аккуратно, но прочно затянул мои руки ремнем и прикрепил его к изголовью кровати. По моему телу поползли мурашки озноба. История со связыванием в моей жизни уже была. Но теперь она вызывала совершенно иные эмоции. Тогда, с Русланом, я не испытывала ничего, кроме унижения, боли и беспомощности. Сейчас, с Маратом, все было по-другому. Это было безумное желание. Я ждала, что он начнет действовать. Я хотела ему подчиняться. Я доверяла ему, зная, что он не причинит мне боли. И я его хотела так сильно, что, кажется, даже если бы он стал бить меня этим ремнем, я бы стонала от удовольствия.
Но он не стал меня бить. Сорвав с меня остатки одежды, он на мгновение снова завис над моим лицом.
– Значит, не хочешь? Это твое последнее слово?
– Да, – с трудом выдавила я.
– Ну, смотри, сама напросилась, – многообещающе угрожал он. – Будешь молить о пощаде.
Это было последнее, что я услышала перед тем, как впасть в беспамятство, сойти с ума от его губ, рук, от движений его горячего тела, от безумства, которое дарили мне его беспощадные пальцы, наглый взгляд и безжалостный язык. Я превратилась в дикое обезумевшее животное, чей разум разрушила вспышка первобытных инстинктов, чей речью стало звериное рычание, стон и хрип. Марат действовал с уверенностью сильного самца, вожака стаи, привыкшего к победам. Он терзал мое тело, заставляя его биться в конвульсиях. Он наблюдал за мной. Я пыталась всеми силами изображать равнодушие. Но мои актерские способности оказались гораздо слабее моей страстности, внезапно разбуженной этим мужчиной. Я металась по кровати, пытаясь выдернуть руки из жесткого и прочного кожаного плена. Марат был неумолим.
