— И вернуться в Викторию, когда пираты накажут город, — добавил первый.
— Это как пить дать, — согласился второй.
— Да и как иначе! Не могут же речные разбойники спустить с рук подобную наглость, — сказал первый. — Иначе примеру Виктории могут последовать все небольшие города на реке.
— Да, Виктория понесет наказание.
— Может быть, именно поэтому топаз и отправили на восток. — Впервые аж за десять лет.
— Хотя, — продолжил первый, — я думаю, что можно сбить спесь с Виктории и без топаза.
— Да, сил у них и без того более чем достаточно.
— А может быть, это просто слухи? Я имею в виду, насчет отправки топаза на восток.
— Будем надеяться, что так.
— А если не так и его все-таки повезут на восток, то дело пахнет чем-то худшим, чем простое усмирение Виктории, — сделал вывод первый.
— Похоже на то, — опять согласился второй.
Продолжения разговора я не услышал, ибо отошел слишком далеко. Впрочем, о чем шла речь — так и осталось для меня загадкой.
Этим утром, еще до рассвета, меня высадили в нескольких пасангах выше города по течению. Сначала я отошел на добрый пасанг от берега, чтобы не подвергнуться нападению речного тарлариона. Потом продолжил идти параллельно руслу. Путь этот примерно час тому назад привел меня в Викторию.
— Конфеты! Конфеты! — выкрикивала свободная женщина под вуалью. Лоток с конфетами висел у нее на шее на широком ремне.
— Жаркое! — кричал другой уличный торговец. — Кому жаркого?
— Свежие овощи! Самые свежие овощи!
— Молоко верра, яйца вулоса!
Мимо меня прошел еще один купец, за которым со свертком на голове следовала изящная брюнетка в короткой тунике и ошейнике.
Мне пришлось посторониться, чтобы пропустить вереницу из восьми крестьян, тащивших к портовым складам мешки с зерном са-тарна.
— Вот уж это точно жаркое, — произнес кто-то. — Горячее, сочное, настоящее жаркое!
Но тут его слова заглушил женский возглас. Я оглянулся и увидел рабыню, лежавшую на досках. Колени ее были согнуты, лодыжки связаны с запястьями грубыми веревками.
— Возьмите меня, добрые господа! — жалобно молила она. — Умоляю вас, воспользуйтесь мною.
Ее хозяин, толстый детина, сидел рядом на табурете, держа в руках легкую цепь, прикрепленную к ошейнику.
— Эта девка стоит всего одну долю тарска, — выкрикнул толстяк, и я услышал, как в медной чашке рядом с невольницей звякнула монета.
Кряжистый кожемяка, протолкнувшись мимо меня, опустился на корточки перед рабыней, и та покорно подалась всем телом ему навстречу.
