— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Боам стихнет, и мы пойдем.
— Тебя, наверное, ищут? — с надеждой предположил он.
— Ищут, — равнодушно сказала она. Ее четкий профиль темнел на фоне умирающего вечернего неба.
Нет, подумал он, она точно не пойдет в деревню. Впрочем, ему какое дело? Она сама по себе, он сам по себе. С другой стороны... Если он вернется один, без нее, а она пропадет где-то в песках, не подумают ли, что это его вина, что между ними что-то было, и он заставил ее замолчать. Боже мой, обвинить можно в чем угодно, в результате он спустится с гор в компании двух мрачных мужчин с заплечными винтовками...
Она вдруг скользнула к нему и сомкнула тонкие руки у него на шее. Тело у нее было горячее, а волосы пахли горьковатым маслом, и вообще запах был какой-то нечеловеческий, сухой, острый... змеиный запах. На какой-то момент он, забывшись, прижал ее к себе, тело под плотным халатом было почти бесплотным, невесомым, потом опомнился и отстранился, почти насильно разорвав кольцо цепких горячих рук.
— Уля, ты за кого меня... у меня дочка — твоя ровесница...
— Ну и что? — прошептала она ему в ухо.
Он не ответил, но высвободился окончательно. Какое-то наваждение, подумал он. Что вообще происходит?
— У тебя есть жена?
— Была, — сказал он неохотно.
— Ты дома не сидишь, ездишь, — она блеснула темными узкими глазами, — женщина одна. Ваши женщины не умеют ждать.
— Ну, между взрослыми людьми всякое бывает, Уля.
— Возьми меня с собой, — теперь она стояла, отстранившись, но дышала часто и неровно, точно после долгого бега. — В большой город. Я все, что хочешь, сделаю. Хочешь, гнездо красной утки покажу?
В город? И куда он денет девчонку, у которой еле-еле неполное среднее, и то сомнительное? Пристроит на рабфак? Там вроде дают общежитие... Понятно, что с этим Рычковым ее оставлять нельзя, но... надо же, красная утка... нет уж, красных уток с него определенно хватит. Добраться бы до лагеря, а там — свернуть палатки и домой. Может быть, пока он болтается в этой глуши, Пилипычу уже натаскали всякого зверья. Пилипычу временами удивительно везет, он способен обнаружить новый вид геккона, просто перевернув камень.
— Ну и где оно? — спросил он нехотя, просто потому, что молчание слишком уж затянулось и в утихающем свисте ветра было слышно только ее горячее быстрое дыхание. — Где твое гнездо?
— Там, — сказала она неопределенно, показав рукой куда-то вбок.
— Там же пустыня... какие утки?
— Красная утка живет в пустыне. Ты не знал?
