— Я не горного...
— Да один хрен! Будь здоров...
Самогон прошел по пищеводу огненным комом; он торопливо зажевал его сырым, плохо пропеченным хлебом («Никак, зараза, приличный хлеб выпекать не научится», — сказал с досадой лесник), по крайней мере, не подхвачу никакого проклятого лямблиоза из-за здешней воды, подумал он, это ж любую заразу выжжет.
На дворе вдруг как-то резко и быстро сделалось темно. Он встал и, отталкиваясь от бревенчатой шершавой стены, прошел на крыльцо, предполагая помочиться с него, однако торопливо застегнул штаны, увидев темную фигурку, съежившуюся на ступеньках.
— Ты чего? — он повернул во рту непослушный язык. — Холодно... Иди в избу.
— Он драться будет, — тихонько сказала девочка, — и за титьки хватать.
— Не будет он ничего такого, — сказал неловко.
— А прошлый раз, когда из заготконторы приезжали, так они... — Девочка встала, длинная черная коса сползла у нее по спине между острыми бугорками. — Я спать на сеновал пойду, он пошумит-пошумит да и заснет... А если за ружье хвататься будет, так это так, для куражу. Он не выстрелит, вы не думайте.
— Я не думаю. — Свежий душистый воздух коснулся лба, точно холодный компресс: он ощутил, что трезвеет. Поднял голову — небо было глубоким, черным, над крышей горели огромные, величиной с кулак, звезды. На миг ему показалось, что они вращаются, как фейерверочные колеса. Он прищурился — звезды остановились, Млечный Путь между ними казался текущей фосфоресцирующей полосой тумана, вроде тех, что повисли на верхушках сосен. На миг его пересек черный силуэт совы — и пропал в ночи..
Из книги «По отдаленным тропам (Дневник Натуралиста)»
«В пахнущем свежей краской сельсовете меня встретил Павел Игнатович Вяльцев, председатель овцеводческого колхоза, чьи хозяйства раскинулись на многие километры. Сейчас, весной, пастухи увели отары на летние выгоны и в селе остались только женщины, дети да старики, сидевшие на завалинках, завернувшись в свои огромные бурки.
Недавно отстроенный сельсовет служил одновременно домом Вяльцеву и его семье, сельским клубом, конторой и даже кинозалом — раз в месяц сюда приезжал киномеханик с установкой; кино пользовалось у местного населения неизменным успехом.
Отведав сытный обед, состоявший из пресных лепешек, овечьего сыра и знаменитого горского супа шурпы, такого густого, что его, казалось, можно резать ножом, и запив его неизменным кислым молоком, я завел разговор о деле; меня несколько тревожило то, что местные жители, для которых охота была исконным занятием, вряд ли поймут ценность «бесполезных» животных. Однако Павел Игнатович меня успокоил, заверив, что он даст мне помощь местную детвору, которой впрочем, сейчас в селе осталось немного, да и та младшего возраста, поскольку все, кто постарше, помогали своим отцам, работающим на выгоне. С этой целью посоветовал мне Вяльцев обратиться и к местной учительнице, Вере Алексеевне Белопольской, обучившей грамоте, счету и русскому языку несколько поколений местных детей... Я решил последовать его совету».
