Труп пятнадцатилетней Оли Останской был тщательно сфотографирован и увезен в судебно-экспертный морг. Игорь Барка-лов находился в полнейшем недоумении и пытался привлечь к нему Степу Басенка, который выглядел раздраженным. На самом деле все эти чувства были побочными, за ними прятался самый настоящий страх. Нет, не тот унизительный, вызывающий жалость, а иногда и презрение страх, а четкий и хладнокровный страх профессионалов. Маньяк! Вздрогнет любой профессионал сыска. Это значит, что весь профессиональный опыт можно бросить псу под хвост. Никакие разработки и логические версии не пройдут. Самый лучший метод против маньяка — это стать самому маньяком. У привернутого дилетанта гораздо больше шансов обезвредить привернутого преступника, чем у закоснелого в жестком профессионализме сыщика.
Труп пятнадцатилетней Ольги Останской тому доказательство. Дело в том, что она уже была оплакана и похоронена сутки назад. Оля утонула в бассейне Дворца спорта завода «Прибой». Оля плавала, одноклассник случайно вынырнул и ударил ее головой в живот. Девушка вскрикнула, наглоталась воды; легкий переполох и несообразительность взрослых. Когда ее извлекли из воды, она была уже мертвой, сердце оказалось слабым…
— Что за этим стоит? — недоумевал Игорь.
— Сумасшествие! — категорично заявил Степан.
Сумасшедшие ритмы современности. Глория Ренатовна Выщух сидела за столиком ресторана «Морская гладь», спрятавшись в уютной полутьме углового столика, и поедала экзотическое блюдо «Эскимос в Африке»; официант прямо из кухни мчался к столику Глории Ренатовны и ставил перед ней блюдо с пышущими жаром блинами. Глория Ренатовна сразу же накалывала блин двумя остро заточенными ореховыми палочками и отправляла в рот, вздрагивая нёбом от намека ожога и тотчас же погружаясь в сладостную прохладу двух шариков клубнично-сливочного мороженого. Шарики как бы взрывались внутри раскаленного блина, в котором пробегали не до конца объяснимые мурашки кулинарного риска и в котором угадывался косвенный экстаз повара Самвела Тер-Огонесяна, намертво, навечно, до дрожи в коленях влюбленного в Глорию Ренатовну Выщух.
Когда Глория Ренатовна шла по улице, то в ней как бы действовали тысячи тысяч микроскопических пружинок, отчего из двадцати проходивших мимо мужчин лишь один не обратил на нее внимания, сорокалетний художник Леня Светлогоров, хронический алкоголик с антиженскими наклонностями. Не выдержав выпитой дозы, Леня Светлогоров упал при входе на лестницу ресторана «Морская гладь» и не сразу поднялся, его внимание было сосредоточено на нижней ступеньке лестницы и на окурке сигареты «Столичной», прилипшей к ней. Глория Ренатовна нечаянно привлекла внимание Лени к себе тем, что наступила на него. На ее «ой!» Светлогоров мягко отреагировал:
