— …Врата этой жемчужины наивысшего расцвета византийского искусства, — продолжала монотонно экскурсовод, — были из слоновой кости, янтаря и кедрового дерева, а их косяки — из позолоченного серебра…
Федотов, слышавший все это десятки раз, тронул за плечо старшего группы, сказал тихо:
— Я пойду. Что-то голова разболелась. Когда экскурсия кончится, езжайте без меня.
Он хорошо знал эту часть Стамбула и решил пройтись до Галатского моста пешком. А там недалеко и причал, где ошвартовался «Крым».
У Галатского моста Федотова нагнал лимонаджи — худенький мальчишка, продавец лимонада, с большим медным кувшином за спиной. Черноглазый и подвижный, он задиристо улыбнулся и, поймав ответную улыбку русского капитана — они почему-то всегда безошибочно угадывали советских моряков в пестрой, разноцветной толпе, заполняющей с восходом солнца Стамбул, — моментально выхватил из-за широкого пояса стакан, тут же ополоснул его из чайника, который держал в другой руке, и, немного нагнувшись, наполнил его искрящейся жидкостью.
— Русэй. О'кэй, — с южным гортанным акцентом сказал мальчишка и протянул Федотову стакан.
Вилен Александрович благодарно улыбнулся маленькому торговцу лимонадом; маленькими глотками выпил освежающую жидкость, затем порылся в карманах, нашел монетку и протянул ее мальчишке.
— Держи, друг. Спасибо.
Подвижное лицо лимонаджи расцвело в улыбке, он аккуратно спрятал монету в широченный карман каких-то несуразных брюк, сказал серьезно:
— Друг. Спасибо. Карашо.
Когда Федотов подошел к судну, у трапа его встретил вахтенный матрос, выпалил скороговоркой:
— Капитан просил вас, как только придете, подняться к нему.
Федотов недоуменно пожал плечами, прошел длинный прохладный коридор, застеленный мягким ковром, остановился перед каютой капитана. Постучал.
Александр Петрович был не один. Около его рабочего стола сидели второй помощник Барсуков и Николай Голобородько, электромеханик.
— Тебя ждем, помполит. Чепе у нас, — сказал капитан.
Вилен Александрович в упор посмотрел на Николая, спросил хмуро:
— Натворил чего?
— Сейчас узнаешь. — Капитан встал с дивана, открыл дверцу сейфа, достал какой-то сверток, обернутый в грязную тряпицу, положил его на полированную поверхность стола.
И от того, с каким пришлепом лег на стол сверток, у Федотова заныло в груди. Стараясь оттянуть неприятную минуту, он достал трубочку с валидолом, медленно открыл ее, аккуратно положил таблетку под язык.
— Неужели контрабанда? — стараясь не смотреть на Голобородько, спросил он.
