— Инка? Даже не знаю, — рассеянно ответил Чадек. — Я сейчас о ней не думаю, у меня другие заботы. Садитесь, пожалуйста, — пригласил он Кристека в мягкое кресло. — Мы должны хорошенько все продумать!
Инженер поспешил за бутылкой коньяка. В такие минуты это лучшее подкрепление для нервов. А они сейчас никак не должны их подвести!
Прозвучали последние слова «Интернационала», сопровождаемые ударами о мостовую ног тысяч людей, которые в далекой Праге уходили колоннами со Староместской площади.
Десятки голов, склоненных до этого момента к радиоприемнику, вновь поднялись. Помещение секретариата районного комитета КПЧ было переполнено людьми. Старый Свобода, Бланка, Карел Мутл, Кршиж, Кршижова, Земан, Бартик и многие другие функционеры и рядовые коммунисты собрались сюда в этот исключительно важный момент.
Говорили, перебивая один другого. Нервы, которые во время выступления Готвальда были напряжены до предела, немного успокоились, каждый стремился выговориться, высказать свое мнение, задать вопрос. В небольшом помещении поплыл сигаретный дым. Спустя минуту уже трудно было понять, кто с кем разговаривает и о чем, собственно, идет речь. Напрасно Кршиж стучал по столу кулаком и взывал:
— Спокойно, товарищи, спокойно! — Только через несколько минут ему удалось придать этому вулканическому бурлению какой-то определенный порядок. — Товарищи, здесь теперь находится революционный штаб, где прежде всего должны соблюдаться спокойствие и порядок. Вы слышали выступление товарища Готвальда. Слышали, что происходит в Праге. Происходящие сейчас в стране события — это дело не только Праги, Брно, Пльзеня и крупных заводов и фабрик. Это и наше дело, дело каждого честного гражданина нашей республики. Реакция не будет гнушаться ничем, чтобы уничтожить республику и вырвать власть из рук народа. В нашу партийную задачу входит немедленное создание дежурной службы. И днем и ночью по городу будут патрулировать группы из двух человек, в которые будут входить по одному сотруднику КНБ и одному члену нашей организации. Мы возьмем под контроль все важные предприятия...
Последние слова он договаривал в абсолютной тишине. Все смотрели на Кршижа и поражались, откуда у него вдруг взялась такая решительность и твердость. Они часто подшучивали над ним, когда он вот так же распалялся на собраниях, начинал говорить возбужденно и сбивчиво. Но теперь его слова звучали по-иному. Коммунисты молча признавали его опыт и авторитет.
