Сердце Зеда забилось быстрее, и он почувствовал себя настоящим развратником, наблюдающим за ней, пока она без сознания и объята болью. Надеясь заслонить ее от собственных глаз и предоставить ей должную скромность, он отвернулся, подойдя к шкафчику в поисках пены для ванны. Но там не было ничего, кроме соли, а он был совершенно уверен, что ее использовать не будет.
Он уже почти повернулся к ней, но вдруг заметил, каким большим было зеркало над раковиной. Он не хотел, чтобы она видела, как сейчас выглядит: чем меньше она знала о том, что они делали с ней, тем лучшем. Он закрыл зеркало двумя большими полотенцами, засовывая тяжелую махровую ткань под раму.
Приблизившись к ней, он заметил, что она сползла в воду, но верх полотенца все еще был закреплен на плечах, так что фактически оно оставалось на месте. Он приподнял ее, взяв под руку, потом нашел мочалку. Но как только он начал смывать грязь в ее шеи, она стала молотить руками: вода брызгала на него и выливалась из ванны. Низкие испуганные звуки вырывались у нее изо рта. Она не замолчала даже после того, как он отложил мочалку в сторону.
Поговори с ней, идиот.
— Бэлла… Бэлла, все в порядке. С тобой все хорошо.
Она замерла и нахмурилась. Потом ее глаза слегка приоткрылись, и она часто заморгала. Когда она попыталась потереть веки, он отвел ее руки от лица.
— Нет. Там лекарство. Не трогай.
Она снова замерла. Откашливалась, пока не смогла, наконец, заговорить.
— Где… Где я?
Ее голос, хриплый и срывающийся, был самым прекрасным звуком для него.
— Ты с… — Со мной. — С Братством. Ты в безопасности.
Когда ее остекленевший, мутный взгляд стал скользить по комнате, он наклонился к лампе на стене и притушил свет. Он не хотел, чтобы она увидела его, и перестраховался, потому что она с трудом понимала, что происходит, и, наверняка, почти ничего не видела из-за мази на веках. Последнее, о чем ей стоило волноваться, это шрамы, которые могут остаться на ее коже.
Когда она опустила руки в воду, упершись ногами в дно ванны, он выключил краны и сел, откинувшись назад. Он был не слишком хорош в прикосновениях, так что было логичным, что его руки на ее теле не понравились ей. Но, черт возьми, он понятия не имел, что сделать, чтобы облегчить ее состояние. Она выглядела такой несчастной: слезы сменились полнейшим оцепенением.
— Ты в безопасности, — прошептал он, хотя и сомневался, что она поверит ему. Он на ее месте не поверил бы.
— Зейдист здесь?
