Кучеров слушал главковерха с недоумением и тревогой. Он все же не думал, что конец так близок. Особенно врезались в память жест и угроза барона сказать свое слово, когда разруха, голод и блокада поставят Совдепию на колени. Кого? Их братьев и сестер, отцов и матерей! Заставят умирать от голода их детей, близких?.. И ради чего? Ради расплывчатой, половинчатой и лживой идейки о «единой, великой, неделимой», как изволил выразиться сам правитель Юга России? Разве мало было пролито крови? Не разрушена экономика страны? Не придушены культура, мораль? Мало! Нужна еще блокада? Интервенция «союзников»?
— Генерал, — сказал Врангель, усаживаясь и приглашая Кучерова жестом занять место в кресле напротив, — не удивляйтесь, уже подписан приказ о вашем производстве. Мне характеризовали вас как умного молчаливого человека — болтунов я терпеть не могу, — отличного разведчика и следопыта, и потому решил вам поручить весьма деликатную миссию. — Он потер лоб и продолжал: — Как ни стыдно признаться, но наша разведка хромает на обе ноги. Провал следует за провалом. Все попытки организовать в советском тылу ударные силы неизменно терпят неудачу. Увы, в отличие от коммунистов наши господа офицеры нестойки, а порой даже продажны. Который раз терпит фиаско даже такой опытный подпольщик, можно сказать, бог конспирации, как господин Савинков. Мало того, Богнар и Гаевский по долгу службы в той или иной мере связаны с английской, французской, американской, немецкой, польской, румынской, японской разведками, и в случае невзгоды никто не знает, как они себя поведут. Вам должно быть понятно, почему я решил обратиться к вам. — Барон поглядел на дверь.
Кучеров тоже невольно оглянулся и подумал: «Никому не верит».
— Ваше высокопревосходительство, — начал он не решительно, — я солдат, болтливостью не отличаюсь. Не ходил и в трусах. Не раз доводилось на германском фронте брать «языка», но в шпионских делах, извините, не мастак, не знаю, как и приступиться. Потому буду просить...
— А я буду просить, — поморщившись, прервал его барон, — именно как солдата выполнить мое распоряжение. — Врангель подошел было к карте, потом вернулся, извлек из ящика письменного стола план и продолжил: — Постарайтесь войти в станицу Марьинскую к вечеру, чтобы в глухую пору ночи попасть в этот дом. Вот сюда. — Барон ткнул пальцем в план. — Запомните адрес. — Потом достал из кармана записную книжку, полистал ее и прочитал: — «Подойдя к калитке, дернуть четыре раза за ручку проволочного звонка. Вопрос: «Кто там?» Ответ: «Я от Гаврилы Петровича, сына вашего». Вопрос: «А сами кто будете?» Ответ: «Товарищ его, Лука». Петр Генрихович Блаудис (местные жители зовут его Петром Гавриловичем), высокий, грузный, атлетического сложения 38-летний мужчина с рыжей бородой». — Врангель сунул записную книжку в карман и спросил: — Запомнили? Или повторить?
