— Вот это ты, Финн.
— Да ну? А можно я для разнообразия побуду чем-нибудь более значительным? Или жизнеутверждающим?
— Оно значительное, Финн, — заверила она меня. — А вот это — я. — Она указала на синюю точку.
— Приятная компания. А то я уже начинал чувствовать себя как-то одиноко.
Она успокаивающе улыбалась, но то, как резко она втянула воздух, подсказало мне, что по части легкомыслия я, пожалуй, несколько перегнул. Момент не особо располагал к веселью — назревало что-то серьезное. Анна направилась к буфету и извлекла оттуда мой лучший латунный чертежный набор. Никто больше не отважился бы на такую дерзость. Эта вещица была под строжайшим запретом. Что бы она ни намеревалась мне поведать, это, очевидно, было настолько важно, что она даже не спросила разрешения. Она только посмотрела на меня. Я кивнул, но только для виду. Она уселась напротив меня и открыла крышку готовальни. Ее рука в нерешительности зависла над инструментами, и она внимательно посмотрела на меня — взгляд явно говорил, что на подходе было что-то крайне важное.
— Можно, Финн? Можно?
Я снова кивнул. Она вытащила самый большой циркуль из всех, что там были, — тот, что с выдвижными ножками. Помахав им в воздухе наподобие меча Экскалибура[16] и внимательно изучив его с тем сосредоточенным видом, который, как правило, служил предвестником грядущего откровения, она обратила взор ко мне.
«Это будет очень здорово», — подумал я.
— Финн, — значительно сказала она, снова указывая на красную точку, — это ты.
— Я в курсе, ты мне уже сказала.
С этими словами она воткнула ножку циркуля в меня, сиречь в красную точку, которая меня обозначала.
— Ой! Больно же! — Я ничего не мог поделать, оно вырвалось у меня против воли.
Она оставила мое замечание без внимания. Она была занята тем, что с усилием раздвигала циркуль, пока его вторая ножка не достигла одной из точек, и тогда, все еще упираясь острым концом в меня, то есть в красную точку, она начертила окружность. Не прошло и часа, как она закончила свою работу — нарисовала то же самое относительно каждой из имеющихся на листе точек, так что я оказался посреди целой кучи концентрических окружностей. Да, значительности у меня явно прибавилось, но она еще не закончила!
— Финн, все остальные точки тоже этого хотят. Они тоже хотят круги.
Забавно, как так у Анны получалось, что ее точки или кляксы в конце концов становились больше похожи на людей, чем настоящие люди. Они, в отличие от нас, даже знали, чего хотят!
