— О многом, мне кажется.
— Неужели? — он вопросительно поднял черные брови.
— Да. Мы… это брак по расчету. Ты по какой-то причине решил, что тебе выгодно сделать мне предложение, — с горячностью заявила Нена, устремив на него негодующий взгляд. — Я согласилась выйти за тебя замуж только потому, что люблю дедушку и не хочу, чтобы последние дни его жизни были полны беспокойства и печали. Мне кажется, что ни одна из этих причин не является основанием для… для близости, — торопливо закончила она.
— Понимаю, — задумчиво протянул Рамон. Он не ожидал этого. Ему представлялось, что, как только Нена станет его женой, все уладится само по себе. Возможно, недовольно подумал он, ему придется дать ей время привыкнуть к мысли, что она принадлежит ему.
От этой мысли Рамона бросило в жар.
— Мы поговорим об этом позже, — сухо сказал он, заметив слугу, который приближался к ним, неся шампанское. — Сейчас давай расслабимся и выпьем. Рамон протянул Нене бокал, наполненный пенящимся вином. — Добро пожаловать на Агапос! — Он поднял свой бокал. — Да будешь ты счастлива и довольна, жена моя, — добавил он по-испански.
Нена слегка приподняла бокал в знак благодарности и вместо того, чтобы, как она собиралась, пригубить, сделала большой глоток. Ей необходимо что-то, чтобы продержаться следующие несколько часов… дней… ночей.
Рамон молча наблюдал за ней. Ему придется обуздать желание, которое обуревает его последние две недели, и подавить стремление схватить ее и унести на свою постель. Всему свое время, сказал он себе. Не надо ускорять события. Он согласен потворствовать ей — но только некоторое время. В конце концов, его терпению тоже есть предел.
Прошло три ночи, и Рамон почувствовал, что теряет терпение. Нена почти не разговаривала с ним, но и в тех редких случаях, когда это происходило, она держалась с холодной вежливостью. В ледяном молчании они провели несколько часов на пляже, потом на яхте и в поездке по острову.
Если Рамон предлагал что-нибудь, она соглашалась, не проявляя видимого удовольствия или неудовольствия.
Нена была равнодушна.
И это сводило Рамона с ума. Он мог бы совладать с ее гневом, слезами или вспышкой ярости.
Но это явное безразличие и решимость держаться как можно отчужденнее были невыносимы для него.
Сидя за столом, со вкусом накрытым на террасе, Рамон бросил на Нену обжигающий взгляд. На темное небо, усеянное мириадами мерцающих звезд, поднималась луна. Идеальная ночь для любви! — мелькнула у него мысль. Они могли бы проводить вместе упоительные часы, однако она по-прежнему проявляет несгибаемое упорство. Что происходит в этой хорошенькой головке? — растерянно думал Рамон. Какие мысли бродят в ней?
