Снова открыв глаза, она посмотрела вдаль.
— О, мама, — дрогнувшим голосом произнесла она. Слабость вскарабкалась по позвоночнику, и опять заныли ребра. Появилась дрожь, голова закружилась. Вошел Михаил. Увидев, что она раздетая стоит у окна, он, ни слова не говоря, снял с кровати покрывало и накинул ей на плечи. Она пошатнулась под тяжестью ткани. Он подхватил ее на руки.
— Ты давно встала?
— Не слишком давно, чтобы меня опять запихивать в кровать. — Он держал ее на руках, как ребенка, и согревал своим теплом. От него пахло землей и солнцем. — Ты можешь посадить меня. Только не в кровать. Я всю жизнь провела в кровати и меня тошнит от этого.
Михаил улыбнулся. Она не собиралась делать что–то в полсилы, даже вставать на ноги. Он усадил ее на стул у огня и подбросил дров в камин.
Боль пронзила ее тело. Она впилась руками в подлокотники, ощущая каждую частичку своего тела, к которой Магован приложил свой кулак и свой сапог. Он оставил не слишком много здоровых мест на ее теле. Осторожно она прикоснулась к своему лицу и нахмурилась.
— У тебя есть зеркало?
Михаил взял блестящий кусок жести, который использовал для бритья, и протянул ей. Несколько минут она в ужасе рассматривала себя. Насмотревшись, вернула ему зеркало.
— Сколько ты за меня заплатил?
— Все, что у меня было. Она слабо усмехнулась.
— Мистер, вы глупец. — Как он вообще мог смотреть на нее в таком виде?
— Не волнуйся, у тебя нет неизлечимых повреждений.
— Да ну? Xopionio, что хоть все зубы чудом остались на месте. Это единственное, что уцелело.
— Я женился не на твоем лице.
— Ну конечно, нет. Ты женился на мне, потому что тебе понравился мой характер. Или тебе Бог сказал это сделать?
— Может быть. Он, наверное, увидел, что рога на твоей голове подходят по размеру к отверстиям в моей.
Ангелочек положила голову на спинку стула.
— Я знала, что ты сумасшедший, еще в самый первый раз, когда тебя увидела. — Она устала от долгого противостояния боли и подумала, как здорово было бы опять лечь на спину на этом соломенном матрасе. Она смогла встать на ноги, но, сделав шаг, упала на пол, чуть было не сломав себе нос.
Михаил подошел к ней и нежно поднял ее, не обращая внимания на ее протест.
— Мистер, я же сказала, что пока не хочу ложиться.
— Отлично. Сиди в кровати.
— Что случилось с моими вещами?
— Я забыл про них. Да и то, что ты носила тогда, теперь тебе не пригодится. Жена фермера не носит шелк и кружева.
— Естественно. Надо полагать, она носится голая по грядкам моркови и бобов.
