– Не хвали меня понапрасну… И еще скажу, что не бывает иной красоты, кроме земной, – задетый за живое, встрепенулся Рови-Натха. – Все – только здесь, на земле. О том, что там, – и он указал вверх, – никому не дано судить. Потому что там… нет ничего. Слышишь, жрец Нилакантха?! – Голос Рови-Натхи был тверд. – Ничего нет… Все только на земле. И красота есть только земная.
Рови-Натха гордо вскинул голову, тряхнув кудрями.
– Ты отрицаешь Божественное? – почти прошептал старик.
– Да!
Рови-Натха прямо и твердо глядел в глаза брахману.
Тот молчал. Зловеще молчал.
Рови-Натха продолжал:
– Мой учитель, гуру Натха, что живет далеко отсюда, в высочайших горах мира, внушал мне принципы Божественности мироздания… Я оставил учителя… К моему имени лишь прибавлено его имя. Но это сделал не я. Теперь вот я – Рови-Натха, и только потому, что учился у знаменитого гуру.
– Плохо ты усвоил его поучения, вижу я…
– Знаешь ли, почтенный брахман Нилакантха, что я тебе на это отвечу?.. Ученик… всякий ученик… через сомнения, которым он подвергает слова учителя, узнает истины в самом себе… Учитель нужен вовсе не для того, чтобы ученики усваивали его поучения. Противореча учителю, сам открываешь для себя правду.
– Вот как ты рассуждаешь, Рови-Натха. – Нилакантха призадумался. – Хм!.. Значит, и твои поучения нужны ученикам, чтобы, противореча тебе, они набирались ума-разума?
– Выходит так, жрец Нилакантха… Но я-то их не учу вовсе. – Рови-Натха рассмеялся. – Правда, друзья?
Они ничего не поняли.
– Но… учитель, как же? – растерялся Наан, но тут же быстро-быстро закивал, исправляясь: – Да, да, он нас не учит… Ну в том смысле, что… не поучает нас… Мы сами учимся. Верно я говорю, Наль?
– Сами, сами, господин Нилакантха, – послушно согласился Наль, кланяясь жрецу.
Брахман не удостоил его и взглядом. Он взмахнул костлявой рукой с болтавшимся на запястье дорогим браслетом, и слуги подняли носилки.
– Я буду расспрашивать всюду о тебе, Рови-Натха, – процедил сквозь зубы брахман. – Молва мне ответит на все вопросы о тебе… Может быть, нам еще придется встретиться. Прощай.
Рови-Натха не проявил почтительности. Не дожидаясь, пока процессия удалится, он повернулся спиной и зашагал своей дорогой. Друзья шли за ним. По пути он говорил:
– Никогда не заискивайте перед вышестоящим. Это мое самое главное поучение.
– Нет, учитель, – возразил Наан, – ты нам еще многое другое говорил…
– Да, да, – подхватил Наль, – но я не могу сейчас продолжить мысль нашего друга Наана и привести хоть один пример из других твоих поучений. – Наль застыдился. – Извини, учитель, но такие примеры вспоминаются обычно к случаю и как бы сами собой. И никогда ничего не приходит в голову по заказу или по принуждению. Это плохо, учитель?
