Люди не робеют перед молодым гуру, лучше сказать – не унижают себя робостью. Но и берегут его достоинство – и в глаза, и за глаза, – как истинно прилежные ученики. Учитель же, то есть Рови-Натха, им как отец, как советчик, руководитель жизни. Вот как дело-то обернулось, Ровоам бен Ровоам! И кто бы мог вообразить такое?
Как же Рови-Натха учил людей, сам будучи еще у порога истины? Да и сам себя он порою спрашивал: ты ли это, имеешь ли право быть гуру? И тут же себя предостерегал: не возгордись, останься в душе таким, каким всегда был, – жаждущим знаний, благожелательным и открытым для людей. Гнал он от себя малейшие признаки гордыни и тщеславия. Если вдруг они и зарождались в душе, брал себя в руки, умолкал на полуслове и уходил куда-нибудь, чтобы побыть одному. Время от времени он очень нуждался в уединении, чтобы после возвратиться к людям с прежней радостью. И, победив дурные мысли, возвращался, умудренный.
Бывало и так: кто-то из селян находил его, пребывавшего в одиноких размышлениях, где-нибудь на отдаленных холмах или у великой реки Инд. Он не сердился. Оставался приветливым, не по-юношески терпеливым и внимательным, почти всегда готовым к беседе. Видно, заложено было в нем учительство. Разговаривая с людьми, он приучил себя не рассуждать пространно и многословно. Да ведь болтливость и несвойственна юности. Притом мир-то раскрывался перед ним во всем богатстве и широте, и Рови-Натха мог бы рассказывать и рассказывать обо всем, что постигал. Мог бы, но не хотел. Он знал, что лишь краткие доводы или ответы, а никак не утомительные поучения оставляют след в душах и запоминаются надолго…
Вот сидит он на холмике в высокой траве и смотрит на неторопливо текущий великий Инд. Широкая долина расстилается впереди. Легкий ветерок шевелит длинные волосы юноши-проповедника. Худощавое лицо с впалыми щеками и выступающими скулами, глаза посажены глубоко, над ними нависают густые, совсем взрослые брови, на чистом лбу пролегла складка раздумья, и уже пробивается легкая бородка – вот таков портрет Рови-Натхи. Сидит он обычно опершись руками о колени. Одежда из хорошо отбеленной холстины покрывает фигуру живописными складками… Его, уединившегося на берегу, уже давно выследили люди. Несколько человек подбираются к нему, как охотники к зверю – осторожно, с подветренной стороны. Они хотят завести с ним разговор. Они робеют, но все же приближаются. Один подходит первым, а когда его замечает Рови-Натха, уважительно кланяется.
