– Его еще до нашего зажгли, – продолжал Фейруэй, – а теперь, смотрите, уж все костры погасли, а этому ничего не делается.
– Может, это неспроста, – пробормотал Христиан.
– Что значит – неспроста? – резко сказал Уайлдив.
Но Христиан, будучи в расстройстве чувств, не сумел ответить, и Тимоти пришел ему на помощь.
– Это он, сэр, про ту темноглазку, что там наверху живет, – говорят, она колдунья, только стыдно, по-моему, такую красивую молодую женщину зря порочить, ну, а причудница она, это верно, постоянно что-нибудь этакое чудное выдумывает, вот ему и взбрело в голову, что это она там колдует.
– А я бы с радостью взял ее в жены, кабы согласилась – пусть бы она своими глазищами надо мной колдовала, – отважно заявил дедушка Кентл.
– Ох, не надо так говорить, отец! – взмолился Христиан.
– Одно могу сказать, – кто на ней женится, у того будет в доме картинка, на что полюбоваться, – благодушно заметил Фейруэй, всласть отхлебнув из кружки и отставляя ее на стол.
– Да, и подруга жизни уж больно мудреная, вроде как омут глубокий, – добавил Сэм, берясь, в свою очередь, за кружку и допивая то малое, что в ней осталось.
– Ну, соседи, пожалуй, пора и по домам, – сказал Хемфри, обнаружив, что в кружке пусто.
– Ну еще одну песню-то им споем? – сказал дедушка Кентл. – У меня запевок в горле, что у соловушки, так и рвутся наружу!
– Спасибо, дедушка, – сказал Уайлдив. – Но сейчас мы уж не будем вас утруждать. Как-нибудь в другой раз, – когда я созову гостей.
– Э, так я десять новых песен разучу для такого случая! – вскричал дедушка Кентл. – И будьте покойны, мистер Уайлдпв, я вам такой невежливости не сделаю, чтобы не прийти!
– Охотно верю, – ответствовал этот джентльмен.
Гости распрощались, пожелав напоследок хозяину долгой жизни и счастья в браке – со многими повторениями, занявшими порядочно времени. Уайлдив проводил их до двери, за которой их поджидал непроглядно-черный, уходящий вдаль и ввысь простор вересковой степи – огромное вместилище мрака, простиравшееся от самых их ног почти до зенита, где глаз впервые улавливал сколько-нибудь отчетливую форму – насупленное чело Дождевого кургана. Они нырнули в эту густую темь и гуськом, следом за торфяником Сэмом, потянулись по своему бездорожному пути домой.
Когда царапанье дрока об их поножи перестало быть слышным, Уайлдив вернулся в комнату, где оставил Томазин и ее тетку. Но женщин там не было.
Они могли покинуть дом только одним способом – через заднее окно; и это окно было распахнуто настежь.
