Воин склонил голову.
— Как прикажешь, светлейший.
Солдаты развернулись и поспешили удалиться прочь.
— Всем разойтись! — объявил человек собравшейся толпе. К удивлению варвара, зеваки стали послушно отходить от места, возвращаясь к своим делам.
Властный незнакомец обратился в сторону Конана.
— Я — Шаагал Нуджар, высший брахман Джумхаратты, — представился он. — Надеюсь, солдаты не проявили к тебе излишней грубости, уважаемый гость?
— Не успели, — ответил киммериец, отпуская рукоять меча. — Еще бы пара мгновений, и эти двое пожалели, что затеяли этот спор. Но будь я вечно проклят Сетом, если мне понадобилась твоя помощь, жрец.
— Именно таким я тебя и представлял, — сказал человек. — Сильный, уверенный в себе, всегда готовый защищать свои интересы. Ты ведь Конан из Киммерии, верно?
Варвар кивнул.
— Не имею представления, откуда мое имя известно тебе. Вероятно, это опять колдовство.
— Что-то вроде того, — усмехнулся Шаагал. — У меня есть к тебе разговор, чужестранец.
— В чем дело?
— Я бы предпочел поговорить с тобой в моем доме, если ты не возражаешь.
Северянин бросил быстрый взгляд на резиденцию брахмана.
— Хорошо.
Жрец повернулся, но Конан остановил его.
— А что делать с ним? — варвар указал на избитого калеку.
— Тебе не стоит заботиться о низкорожденных… Но, ладно, будь по-твоему. Анчар!
Нуджар позвал своего слугу, который бросил замершему от страха бедняге пару золотых рупий.
— Это тебе на лекарства.
Нищий с жадностью сгреб монеты дрожащей рукой.
Киммериец и его спутник прошли в зал богатого дома, ломившегося от всевозможных украшений и предметов роскоши. На полу лежали шкуры леопардов и тигров, на стенах были развешаны бивни слонов, повсюду красовались ожерелья из когтей и зубов различных животных, а подлокотники кресел украшали ярко-красные рубины, переливавшиеся в лучах солнца подобно глазам хищных демонов.
Конан изумленно оглядывал окружение, удивляясь тому, откуда подобная роскошь могла взяться в провинциальном поселке.
— Садись, Конан, — предложил Нуджар. Варвар опустился в мягкое кресло.
— Я не знаю, что привело тебе в наш край, северянин, но я знаю, куда ты направляешься.
— Вот как?
— Тебя сопровождает Кесея, верховная жрица дев-браминов, и ее ученицы. Ваш путь лежит в Кхитай.
— Возможно. Я вижу, слухи распространяются по Джумхаратте со сказочной скоростью.
— Это моя работа. Собирать все слухи, касающиеся всего, что связано с магией. Буду с тобой откровенным, Конан. На самом деле, я не только брахман, но и тайный советник мехараджуба во всех вопросах чародейства Вендии. Мой долг — хранить покой государства и защищать страну от вторжений извне. Под моим присмотром находятся все колдуны Вендии — общество дев-браминов Сна и даже такие бесполезные маги, вроде старика Саттара. Я знаю имена всех волшебников, их потенциальные возможности и даже то, что они едят на ужин. Этот дом — одна из многих моих резиденций, разбросанных по всей Вендии. Отсюда я отслеживаю все колебания магических сил, и при надобности, сообщаю правителю об источниках волнений, расцениваемых, как опасные. Как правило, волшебники частенько пытаются пленить демонов или джиннов, называемых также дэвами, и это влечет за собой массу неприятных последствий — наводнения, землетрясения, пожары. Тайный совет, который я возглавляю, старается не вмешиваться в дела магов, разумеется, если это не угрожает благополучию граждан Вендии. Однако в особо тяжелых случаях приходится усмирять стихии и наказывать колдунов. Случай, с которым мы имели несчастье столкнуться в последнее время, я бы отнес в разряд тяжелых. Дело в том, что кто-то вмешивается в сны жителей Вендии, превращая сладчайшие сновидения в уродливые кошмары. Думаю, ты имел возможность убедиться на личном опыте в правдивости моих слов. Мы проследили, откуда исходят нечистые опасных заклинаний — след уводил в Кхитай. Изучив хроники, описывающие все деяния волшебников за последние двадцать лет, мы пришли к выводу, что магию расточает чернокнижник, специализирующийся в области снов. Это Шао Лун, кхитайский колдун из провинции Камбуи, бывший придворный короля Пра-Еуна. Поправь меня, уважаемый друг, если я сказал хоть слово неправды. Конан промолчал.
