— Не собираюсь я здесь сидеть, — сказал он. — Пойду погуляю по поселку.
Вало промолчал. Видимо, Кесея не давала ему приказов следить за варваром.
— Может, нужна компания? — спросил Конана Таллок.
— Нет.
Юноша пожал плечами.
Конан вышел из «Света Сирры» и направился вдоль по улице, залитой светом яркого полуденного солнца.
Конан вышел в тесный переулок, где двое солдат избивали палками какого-то человека в лохмотьях. Несчастный кричал, катаясь по земле, извивался, но вендийцы не обращали на его вопли никакого внимания. Вокруг солдат и их жертвы собралась небольшая толпа зевак. На лицах некоторых граждан читалась жалость к нищему, но никто из них не решался вступиться за беднягу. Киммериец растолкал собравшихся и прошел в центр круга.
— Кто этот человек, и за что вы его нещадно избиваете, точно собаку? — сурово спросил он солдат.
Вендийцы с недоумением переглянулись.
— Он дотронулся до меня! — произнес один из них с негодованием. — Этот человек хуже собаки, он один из париев, неприкасаемых. Теперь на мне лежит печать немилости Асуры, и стереть ее можно только кровью этого недостойного.
— Я не хотел, — простонал человек. — Я протягивал руки, чтобы попросить лекарств…
Бедняга зашелся в приступе тяжелого кашля.
— Разве вы не видите, что он болен? — Конан взглянул на солдат.
— Это ничего не меняет, — ответил воин в чалме, украшенной драгоценным камнем. — Этот низкорожденный осмелился нарушить запрет и дотронуться до благородного кшатрия. Мы должны сурово наказать нечестивца. А ты, чужеземец, иди своей дорогой и не лезь не в свои дела.
— Ну, уж нет, — сказал варвар, — теперь это и мое дело. Я, конечно, мало, что понимаю в ваших законах, но точно знаю, что с людьми поступать так не принято, независимо от того сословия, к которому они принадлежат.
Солдаты нахмурились. Тот, на ком была чалма с самоцветом, потянулся к сабле. Киммериец не двинулся с места. Он успеет достать свой меч и искрошить этих двоих, даже с закрытыми глазами. Кшатрий, затеявший спор с Конаном, указал кивком своему напарнику на варвара. Второй воин отбросил палку и обнажил оружие.
— Если не хочешь уйти по доброй воле, мы заставим тебя силой.
Внезапно между северянином и солдатами выросла долговязая фигура, отбросившая на землю длинную тень. Человек незаметно появился из двери большого дома, возле которого происходило избиение убогого вендийца.
— Назад! — прикрикнул он на солдата с саблей в руке. Потом взглянул на воина, велевшего напарнику прогнать киммерийца. — Оставь калеку, Гулуш. Я снимаю с тебя печать Асуры. Можешь идти.
