— Географам виднее, — пожал плечами я.
— А разве Америка не делится на Северную и Южную?
— Любой континент, как и вообще любую область пространства, можно поделить на северную и южную, — ответил я; доселе, несмотря на всю странность речей Нормана, они звучали вполне здраво, но этот вопрос уже отдавал шизофренической логикой. — Равно как и на западную и восточную.
— Да, конечно. Но как вы объясните, что в старых книгах Северная и Южная Америка упоминаются намного чаще, чем, скажем, Северная и Южная Европа?
— Очевидно, культурными различиями между регионами, более выраженными в первом случае.
— Кстати, вы назвали Европу и Азию отдельно. Как насчет Евразии, тоже упоминаемой в старых книгах?
— Это культурно-политический термин, а не название континента. Его синонимом является «Старый Свет».
— А что бы вы сказали о человеке, утверждающем, что Италия похожа на сапог?
— Что этот человек, возможно, шизофреник. Отождествление предметов, не имеющих между собой ничего общего, характерно как раз для шизофренического мышления. Впрочем, надо смотреть контекст…
— А почему вы не упомянули Антарктиду?
Приборы показывали, как растет его возбуждение. Он сыпал вопросами, не дослушивая ответы.
— Правильнее — Антарктика, — спокойно заметил я. — Но вы ведь спрашивали о континентах, а не о полярных шапках.
— Каково расстояние до Марса?
— Не помню точно. Во всяком случае, больше, чем до Луны.
— Но его нельзя спутать со звездой?
— Конечно, нет. Даже слепой знает, что Марс — это Красная планета.
— Но ведь Луну не называют Серебристой планетой?
— Не называют. Послушайте, что вы хотите сказать всей этой викториной? — не выдержал я.
— Что не сохранилось ни одной географической карты довоенного периода. И ни одной карты звездного неба. И ни одной карты Луны и Марса, если уж на то пошло.
— И что это доказывает?
— Само по себе — ничего. Но в сочетании с намеками, разбросанными по страницам старинных книг… Только намеками, замечу. Не потому, что авторы что-то скрывали. Просто для них это были очевидные вещи, о которых упоминалось вскользь. Например, о том, что Колумб искал морской путь из Европы в Азию. Но если он искал морской, значит, существовал и сухопутный! В противном случае откуда бы европейцы вообще знали о существовании Азии? Или об «итальянском сапоге», который вовсе не обувь, произведенная в Италии, а форма полуострова, где располагалась эта ныне уничтоженная страна. Или о том, что до Войны Марс был виден с Земли именно как звезда. Есть много упоминаний лунных фаз, лунных затмений, лунного света, вызванных Луной приливов — но нигде не говорится ничего подобного о Марсе. Иногда отсутствие информации говорит не меньше, чем наличие… Для Голдмана все это было еще большим шоком, чем для меня. И шок подействовал так, как я рассчитывал — он начал что-то припоминать о довоенном мире. О мире, где Евразия была единым континентом, а Америка — нет. Где подо льдом Южной полярной шапки лежал Антарктический материк, а Марс был не вторым спутником Земли, а самостоятельной планетой…
