«Наоборот, капитан, я не возьму его. Наоборот, сэр, я буду говорить об этом оптовом убийстве при первой возможности!»
Капитан откинулся назад и пристально взглянул на искаженное лицо и дрожащее тело матроса, которые так мало сочетались с его вызывающая речью. В обычной ситуации он послал бы его на палубу к своим помощникам. Но сейчас был особый случай. Водянистые глаза отражали потрясение, ужас и благородное негодование. Его произношение выдавало образованность. Последствия же, грозившие капитану и его компании — уже осложненные попыткой избежать этих последствий, — которые Роуланд мог усугубить, были столь серьезными, что неуместно было призывать его к ответу за дерзость и нарушение субординации. Капитан должен был идти навстречу демону, умиротворяя его на почве человеческих отношений.
«Осознаешь ли ты, Роуланд», спросил он спокойно, «что ты останешься в одиночестве… что будешь дискредитирован, потеряешь место и наживешь врагов?»
«Я осознаю больше этого, ответил возбужденный Роуланд. «Я знаю о власти, которой вы наделены, как капитан. Я знаю, что по вашему приказу меня могут заковать в кандалы за любое преступление, какое вы только сможете вообразить. И я знаю, что ваше никем не засвидетельствованная, ничем не подкрепленная запись обо мне в вахтенный журнал будет достаточна для моего пожизненного заключения. Но я также кое-что смыслю в законах адмиралтейства, так что из места заключения я могу послать вас и вашего первого помощника на виселицу».
«У тебя ошибочное понимание свидетельства. Я не могу обосновать твою виновность записью в вахтенном журнале, как и ты, будучи заключенным, безопасен для меня. Кто ты, позволь мне спросить — бывший адвокат?»
«Я выпускник Аннаполиса[2], равный вам как профессионал».
«И у тебя есть связи в Вашингтоне?»
«Никаких абсолютно».
«И чем тогда объясняется эта твоя позиция — которая не может принести пользу тебе, ни, бесспорно, нанести вред, о котором ты говоришь?»
«Тем, что я могу совершить один хороший и сильный поступок в своей бесполезной жизни — я могу поднять такую бурю негодования в двух странах, которая навсегда покончит с этой бессмысленной тратой людей и имущества во имя скорости. Это спасет сотни рыболовных судов, и других, теряемых ежегодно их владельцами, спасет экипажи для их семей».
Оба встали, и пока Роуланд с горящими глазами и сжатыми кулаками излагал свое заявление, капитан расхаживал по комнате.
«Такая цель может обнадеживать, Роуланд», сказал последний после паузы, «но для ее достижения недостаточно твоих сил или моих. Вполне ли достаточна сумма, которую я назвал? Назначишь ли ты собственную ставку в этой игре?»
