«Доложи о смене, Роуланд», сказал он, «и ступай в штурманскую!»
На мостике, называя имя его сменщика, первый помощник пожал его руку и повторил распоряжение боцмана. В штурманской рубке он увидел сидевшего за столом капитана «Титана», с бледным лицом и напряженного, и всех вахтенных с палубы, за исключением помощников, впередсмотрящих и старшины-рулевого. Были также каютные и некоторые из нижних вахтенных, включая кочегаров и контролеров угля, а также лодырей-осветителей, старшин-сигнальщиков, и, наконец, мясников, разбуженных внезапным сотрясением огромного полого ножа, внутри которого они жили.
У двери стояли помощники плотников с футштоками в руках, только что показанными капитану — сухими. Всех лица, начиная с капитанского, выражали ужас и ожидание. Старшина-рулевой проводил Роуланда в помещение и сказал:
«Инженер из машинного отделения не ощутил столкновения, сэр, и в кочегарке не заметно беспокойства».
«Вы, дежурные, тоже говорите о тишине в каютах. Что в третьем классе? Он вернулся?» Когда капитан говорил это, явился другой дежурный.
«В третьем классе все спят, сэр», сказал тот. Старшина-рулевой доложил то же самое о состоянии носового кубрика.
«Очень хорошо», сказал капитан, вставая; «по одному заходите в мой кабинет — вахтенные первыми, затем старшины, следом матросы. Старшины-рулевые будут наблюдать за дверью, чтобы никто не вышел до того, как закончится наш разговор». Он прошел в другую комнату в сопровождении появившегося старшины-рулевого, который теперь выходил на палубу с заметно более приятным выражением лица. Другой человек зашел и вышел, затем еще один и еще, и так через священные пределы прошли все матросы кроме Роуланда. На лице каждого возвратившегося отражалась такая же радость или удовлетворение. С появлением Роуланда капитан, сидевший за столом, указал ему на кресло и спросил его имя.
«Джон Роуланд», ответил он. Капитан записал.
«Мне известно», сказал он, «ты был в „вороньем гнезде“, когда произошло это злосчастное столкновение».
«Да, сэр; и я доложил о том корабле, как только увидел его».
«Ты здесь не для выслушивания упреков. Ты прекрасно знаешь, конечно, что ничего не могло быть сделано — ни избежать эту ужасное бедствие, ни спасти жизни после него».
«Ничего — при скорости двадцать пять узлов в час в густом тумане, сэр». Капитан глянул на Роуланда внимательно и нахмурился. «Мы не будем обсуждать скорость корабля, дорогой мой» сказал он, «или правила компании. При получении расчета в Ливерпуле ты найдешь адресованный тебе пакет с сотней фунтов банкнотами. Это будет платой за твое молчание об этом столкновении — сообщение, о котором свяжет компанию долгами и никому не поможет».
